— Я так не считаю. Уехав в Курган, я познакомилась с моим
будущим мужем. У нас прекрасный сын. Наоборот, я очень благодарна Эдуарду за все,
что произошло.
— Ваша семья тоже так считает?
— Нет. Они считали, что я опозорила семью. Конечно, они были
очень недовольны. Мама у меня серьезно заболела, все никак не могла примириться
с мыслью, что дочь уехала из родного дома. В общем, случилось то, что
случилось. Поэтому я была немного удивлена, когда меня нашел Эдуард. Я думала,
что он давно меня забыл.
— Как видите, не забыл. Скажите, Фариза, когда вы были у
него дома, вы не заметили ничего необычного?
— Нет. Мне понравился его дом. Хорошая квартира в центре
города. Очень уютно. Нет, я ничего не заметила. Хотя на кухне обратила внимание
на открытую бутылку шампанского и два бокала. Очевидно у него были гости до
меня.
— Вы были на кухне?
— Да. Я прошла туда, когда мы уезжали, чтобы помыть бокалы.
Чисто женская привычка. Он, правда, отнял их у меня и сказал, что у него есть
кому убирать. А потом он проводил меня до машины, но сам не поехал. Извинился и
сказал, что у него много дел. Я так и не поняла, зачем он меня нашел.
— И он не попытался вам объяснить?
— Конечно, пытался. Рассказал, что решил собрать в Москве
женщин, которые сыграли в его жизни определенную роль. Странно, что он меня
помнил. Но вообще-то немного обидно, что я всего лишь одна из его женщин. Это
всегда не очень приятно. Правда, он не стал уточнять, сколько у него было таких
женщин. Две, три или больше. В любом случае, я сказала, что мне неинтересно
встречаться с другими женщинами. И сказала, что очень благодарна ему за вызов в
Москву. Вот и все. Отель, конечно, очень дорогой, и я хотела отсюда переехать в
другую гостиницу, чтобы самой оплатить проживание. Но мне сказали, что за номер
заплатила какая-то компания. Это тем более странно. Эдуард уговорил меня здесь
остаться, и я решила подождать мужа. Потом, конечно, мы уедем. Вот и все мои
тайны. Вам нужно еще что-нибудь или на сегодня хватит?
— Конечно, хватит, — улыбнулся Дронго. — Где учится ваш сын?
— А где он еще может учиться? Конечно, решил стать геологом,
учится на первом курсе.
— Спасибо, — он поднялся, — вы не помните водителя, который
вас отвозил?
— Нет, не помню. Я не обратила на него внимания. Кажется,
ему было лет сорок. Или пятьдесят. Мы недолго ехали. От дома Эдуарда до нашей
гостиницы минут десять езды. Хотя я Москву знаю плохо. У мужа много друзей в
столице, но я решила защищаться в Санкт-Петербурге. И думаю, что поступила
верно.
— Вы потом никуда не выходили? — уточнил Дронго.
— Немного погуляла около отеля.
— А номер мобильного телефона Халуповича у вас есть?
— Он мне дал, но я не помню, куда положила. Хотите, чтобы я
его нашла?
— Нет, не хочу. Спасибо за откровенную беседу. И успехов
вам.
Он пожал ей на прощание руку и вышел из номера.
Спустившись вниз, он обнаружил, что Халуповича нигде нет. Он
поискал его в холле, затем прошел в бар.
— Куда он мог деться? — недовольно подумал Дронго и в этот
момент увидел идущего к нему с немного виноватым видом Халуповича.
— Извините меня, — сказал тот, — мне позвонил следователь
прокуратуры. Странно, что они работают в такое позднее время. Какая-то соседка
обратила внимание на приезжавших ко мне женщин. Он спрашивал, кто именно у меня
был. Я выкручивался как мог, сказал, что соседка перепутала, наверно, приняла
домработницу за мою знакомую. Он обещал завтра все перепроверить. У меня очень
мало времени. Рассказывать о женщинах я не могу и не хочу. Да никто и не
поверит. Что делать, даже не знаю.
— Вы вызвали водителя и помощника, как я просил?
— Конечно, вызвал. Они сидят в машине, у дома. Ждут, когда
мы приедем.
— А куда вы исчезли?
— Я же не могу со следователем прокуратуры разговаривать
здесь, — показал на холл отеля Халупович, — я часто бываю в таких местах. Зачем
им знать о моих проблемах. Пришлось уйти в туалет. Заодно там можно и покурить.
Сейчас все помешаны на антитабачной кампании и ни в одной гостинице нельзя
курить в холле.
— «Богатые тоже плачут», — пошутил Дронго, — у бизнесменов
свои проблемы?
— Да, — кивнул Халупович, чуть улыбнувшись, он оценил шутку.
— На самом деле, мы тоже своего рода каста неприкасаемых. Все про всех знают.
Всем известно, кого поддерживает та или иная преступная группировка, кто из
политиков стоит за конкретной финансовой группой или наоборот, взят на ее содержание.
Это журналисты иногда пишут чушь, ничего не зная о конкретных мотивах поступков
многих банкиров и коммерсантов.
— У каждой группы людей есть своя профессиональная кухня, —
согласился Дронго.
Они вышли на улицу. Шел дождь. Когда они сели в салон автомобиля,
Халупович неожиданно наклонился к Дронго и тихо сказал:
— Может, я ошибся. Может, не нужно было их сюда приглашать?
Может, действительно нельзя ворошить прошлое?
— Не знаю, — признался Дронго, — иногда, наверное, нельзя.
Это не всегда связано с приятными эмоциями. Некоторые наши поступки подчас
оказывают влияние на всю последующую жизнь. И на нашу, и на жизнь окружающих
нас людей.
Глава пятая
Через пятнадцать минут они подъехали к дому Халуповича.
Дождь усиливался, и когда они вышли из машины, к ним поспешили двое, очевидно,
ждавшие в одном из припаркованных автомобилей.
— Здравствуйте, Эдуард Леонидович, — сказал один из них.
Это был мужчина немного ниже среднего роста с подвижным
круглым лицом. На нем была темная кепка и длинный плащ. Второй был одет в
теплую кожаную куртку. Ему было под пятьдесят. Он был высокого роста, с
тронутыми сединой волосами. Второй мужчина вежливо поздоровался, но больше
ничего не сказал.
— Идемте домой, — коротко приказал Халупович, — мой знакомый
хочет с вами поговорить. Только быстрее, иначе нам придется отжимать свое
белье. Под таким дождем лучше не стоять.
Они поспешили к подъезду. Халупович набрал номер кода, и они
вошли в дом. Поднявшись в лифте на седьмой этаж, они вышли на площадку перед
квартирой Халуповича. Дронго обратил внимание, как сильно грохочет кабина
лифта. Эдуард Леонидович достал ключи, чтобы отпереть дверь. Дронго заметил
свежую заплатку, наложенную на металлическую дверь. Очевидно, прежде чем
открыть дверь, здесь пытались выбить замок. В квартире уже никого не было, но
еще сохранялся запах потных тел, сигаретного дыма и присутствия посторонних
людей. Халупович поморщился.
— Идите в столовую, — предложил он своим гостям, — я открою
окно. Михаил, помоги мне приготовить кофе.
