Наблюдая за сухим, чернобородым, суровым лицом суфи и слушая его страшную молитву, Таня поняла, что нелепо просить этого человека о снисхождении к какому-то пленному русскому солдату.
Когда суфи выходил из госпитальной палатки, Майкл негромко сказал ему несколько слов по-афгански и кивнул на стоящих рядом Таню, Джуди и Элизабет, одетых в темные, как у всех миссионерок, платья и белые, с красным крестом шапочки-косынки. Суфи ответил ему односложно и вышел. Майкл обрадованно повернулся к Тане.
– Он вас примет! Вечером…
Вечером они пришли в палатку суфи, поднятую на наспех сколоченном стариками деревянном настиле. Суфи сидел на широком ковре, по-мусульмански скрестив ноги. Жестом он пригласил их сесть. Таня, Джуди и Элизабет неловко сели на ковер. Майкл сел рядом, легко скрестив ноги на афганский манер. Очень коротко он по-афгански изложил суфи суть Таниной просьбы. Суфи ответил ему негромко, спокойно.
– Что он сказал? Переведите дословно! – требовательно сказала Майклу Таня.
– Он сказал, что они не террористы, они не продают пленных. Они отдают их даром всем, кроме русских. В любую западную страну, которая согласна их принять. Но этот солдат, ваш внук, сделал ребенка афганской девушке. Аллах не прощает насильников, даже мусульман.
– Переведите ему дословно, – сказала Таня, – Алексей не насильник. Больше того, он спас мальчика из советского интерната. Если бы он был насильником, он не привез бы мальчика в Афганистан, а бежал бы с ним другим путем. Через Финляндию, например. Но я не хочу спорить. И я ни о чем не прошу. Я предлагаю простой бизнес. Если они убьют Алексея, никому от этого пользы не будет. Но если они отдадут мне Алексея и мальчика, я открою здесь еще один госпиталь, на свои деньги. Здесь или в любом другом лагере беженцев. Врачи спасут в этом госпитале сотни афганских детей.
Майкл старательно перевел. Суфи зорко посмотрел Тане в глаза, сказал короткую, из нескольких слов фразу.
– Аллах не прощает грехи за деньги, – перевел Майкл.
– Скажите ему: эти деньги на госпиталь я дам не за грех Алексея. Греха не было. Я дам деньги на госпиталь для того, чтобы они не проклинали весь русский народ. Не русский народ убивает их детей. Кремль убивает, коммунисты. Пусть проклинают коммунистов – русских, нерусских, неважно. Госпиталь, который я открою, будет госпиталем русской православной миссии. И он будет не только на мои деньги. Я дам первые триста тысяч для основания фонда. Остальные я соберу у русской эмиграции на Западе. Нас, русских некоммунистов на Западе – больше двух миллионов. А славян на Западе – двадцать миллионов! У нас есть свои газеты, фонды, даже банки… Переведите дословно!
Майкл перевел. Суфи спросил его о чем-то.
– Он спрашивает, почему вы хотите получить этого мальчика, если он не сын вашего внука?
– Потому что у ребенка нет ни отца, ни матери, и я не хочу, чтобы он попал в мой госпиталь без ног или без рук. Мой внук спас его из советского интерната, я хочу закончить это спасение – спасти его от советской бомбы.
– Браво! – одобрил такой ответ Майкл и перевел его суфи. Суфи снова пристально посмотрел на Таню, что-то коротко сказал Майклу.
– Он хочет знать, почему он должен вам верить. А если вы получите своего внука и тут же забудете про госпиталь?
– Я – русская княгиня! При моем правительстве, то есть при царе, Россия и Афганистан были добрыми соседями. Но если моего слова ему недостаточно, я могу выписать первый чек. Аванс. Пятьдесят тысяч долларов… – Таня сунула руку в широкий карман своего черного миссионерского платья и вытащила чековую книжку.
– Подождите, – сказал ей Майкл и перевел суфи все, что она сказала.
Суфи коротким жестом пальцев приказал ей спрятать чековую книжку и впервые за все время беседы чуть улыбнулся – больше глазами, чем губами, скрытыми усами и бородой. Довольно долго говорил что-то Майклу.
– Что он говорит? – нетерпеливо спросила Таня.
– Он говорит, что, если вы действительно откроете такой госпиталь, он перестанет проклинать всех русских, а будет проклинать только русских коммунистов. Он говорит, что, если бы все русские были такие, как вы… Короче, пошли! – Майкл радостно поднялся. – Вы получите своего внука!
– А ребенка? – спросила Таня, не вставая.
– И ребенка!.. Пошли! Если вы такая богатая филантропка, может, вы и меня усыновите?
30
– К сожалению, миссис Гур, мы не можем впустить вашего внука в Соединенные Штаты, – заявил Тане помощник американского консула в Пакистане. – Он преступник, он убил двух человек. Неважно, что они были офицерами КГБ…
Он был очень молод, этот помощник консула – не старше тридцати. На нем был отличный серый итальянский костюм в узкую полосочку, белоснежная рубашка, модный и аккуратно повязанный галстук вишневого цвета с золотой застежкой. На правой руке, на тонких холеных пальцах – обручальное кольцо, на левой – перстень и темные часы, которые показывали не только время, но и частоту пульса. В кабинете была идеальная чистота, бесшумно работал кондиционер, на чистом столе стояли только телефон, письменный прибор с тремя остро отточенными карандашами, американский флажок и бронзовая фигурка статуи Свободы. Даже самому придирчивому взгляду не за что было уцепиться в этом лощеном молодом дипломате. За окном его стерильного кабинета ветер шевелил висящее на здании консульства тяжелое полотнище американского флага. Дальше были видны современные дома нового Исламабада – столицы Пакистана.
– В таком случае я хочу видеть консула, – сказала Таня.
– Это бесполезно, госпожа Гур. Согласно нашим иммиграционным законам, террористы и люди с преступным прошлым не имеют права въезда в нашу страну. Преступников, как вы знаете, у нас своих хватает.
У Джуди опустилось сердце. После всего, через что они с Алексеем прошли, наткнуться на сухой барьер закона и где – в своем собственном посольстве! На пороге своего дома!..
– У вас есть еще вопросы? – спросил помощник консула, явно давая понять, что аудиенция окончена.
Но Таня и не пошевельнулась в кресле.
– Как только мой внук прибудет из Афганистана, он женится на мисс Джуди Сандерс. Она американская гражданка. И он, как ее муж…
– Это ничего не изменит, – пренебрежительно перебил помощник консула. – Как мы можем быть уверены в том, что это не будет фиктивный брак с целью ввезти в нашу страну еще одного эмигранта в обход квоты и закона? Мисс Сандерс для того и летала с вами в Москву, чтобы заключить там фиктивный брак с вашим внуком. Это не делает ей чести.
– Это будет реальный брак, – сказала Джуди.
– Я не сомневаюсь, – с явным сарказмом произнес помощник консула. – Но даже если это действительно будет реальный брак и у вас будет десять детей от мистера Одалевского, это не отменяет того факта, что он убил двух советских офицеров.
Да, похоже, этот молодой дипломат со строгими серыми глазами хорошо знал законы.
