Впереди звучал голос Олега:
– Московский метрополитен открылся 15 мая 1935 года. Первая линия метро длиной в 11,6 километра была построена в рекордно короткий срок – три с половиной года!
– Олег! – вдруг громко прервала его Элизабет. – Мне нехорошо… Давление подскочило! Мне всегда… под землей нехорошо! А таблетки забыла… в гостинице, – Элизабет тяжело дышала, с трудом произнося слова.
Таня с восхищением следила за этим актерским перевоплощением всегда честной и принципиальной Элизабет.
– Может, мы с ней возьмем такси и вернемся в гостиницу? – Таня заботливо обняла Элизабет, старательно отводя глаза от подскочившего к ним Олега. – Дорогая, ты можешь дойти до такси?
Туристы засуетились. Кто-то подскочил и, схватив руку Элизабет, стал считать пульс. Еще одна туристка начала рыться в сумочке, где были, наверно, все мыслимые и немыслимые лекарства на все случаи жизни.
– Что вы принимаете? Что вы принимаете? – настырно приставала она к Элизабет. – У меня есть адалат, кардизан и вискен…
– Я не помню… Я не помню… У меня в гостинице… – словно в полуобмороке, вяло говорила Элизабет, всем своим весом облокачиваясь на Таню.
– Надеюсь, вы не возражаете, если я отвезу ее в гостиницу? – сказала Таня Олегу.
– Сейчас я вызову врача. У нас в метро есть врачи…
– Нет, нет! – запротестовала Элизабет. – Я не приму русских лекарств! Никогда! У меня в гостинице свои…
– Хорошо, хорошо! Поезжайте в гостиницу! Только я сам посажу вас в такси!
– Спасибо, – сказала Таня, с удивлением отмечая, что припавшее к ней тело Элизабет становится все тяжелее и тяжелее. Как бы ее впечатлительной подруге действительно не стало плохо.
– Господа! – обратился Олег к притихшей группе. – Я вас на секунду оставлю. Прошу, не расходитесь! Я только посажу этих леди в такси и вернусь! – он взял Элизабет с другой стороны под локоть, и они пошли к эскалатору. Встав на ступеньку лицом к Элизабет, Таня внимательно следила за тем, кто заходит на эскалатор. Увидев, наконец, высокую фигуру Алексея, облегченно вздохнула.
Сразу при выходе из метро резкий морозный ветер заставил даже одетого в дубленку Олега зябко передернуть плечами. Пробегающие мимо люди поспешно ныряли в метро. На стоянке такси толпилась хмурая зябкая очередь, а машин не было.
– Мы вернемся внутрь, – сказала Таня Олегу. – Когда вы поймаете такси, вы нас позовете. А то как бы она совсем не свалилась!
Олег кивнул и пошел в начало очереди объяснить, что ему срочно нужна машина для больной американки. Но по лицам стоявших не было видно, что они готовы уступить ему очередь…
Войдя снова в метро, Таня внимательно оглянулась в поясках Алексея. Он стоял у ряда телефонных будок. Таня оставила Элизабет и заторопилась к нему.
– Мы сейчас поедем в гостиницу на такси. Стой здесь, я за тобой вернусь, – сказала она ему в спину.
– Нет. Ваш гид наверняка возьмет телефон таксиста и проверит, куда вы поехали. Поезжайте в гостиницу, а потом, минут через пятнадцать, приходите к Центральному телеграфу. Вы знаете, где это?
– Да, – Таня отвернулась от него и столкнулась с Элизабет.
– Зачем ты подошла? – зло прошептала Таня. – Ты с ума сошла! Мало того, что я подвергаю себя опасности, еще ты!.. Идем скорее, Олег уже возвращается…
Таксист, вероятно, был о чем-то предупрежден, потому что он с любопытством полоснул по ним глазами и, ничего не спросив, тронул машину. Обогнув памятник Горькому, такси выехало на улицу Горького и в потоке машин медленно покатило вниз. Шумно работали дворники, счищая с окон мелкий снег. Из небольшого транзисторного приемника «Спидола», лежащего на переднем сиденье, доносилась захлебывающаяся скороговорка комментатора хоккейного матча. За окном машины, по тротуарам торопились с работы уставшие хмурые москвичи, завихряясь в очереди у продовольственных магазинов. То тут, то там на проезжей части возникали люди с поднятой вверх рукой – вероятно, ловили такси. На троллейбусных остановках толпился народ, и, как только подходил троллейбус, все сразу бросались к дверям, забыв про очередь…
– Рассказывай! – прижалась к Тане Элизабет и зашептала в ухо. – Где Джуди?
– Я не знаю? Где-то… – Таня внимательно следила за грузным, в высокой меховой ушанке шофером.
– Но она же не может навсегда остаться в России!.. – забыв о предосторожности, громко возмутилась Элизабет.
Шофер внимательно посмотрел на них в зеркало.
– Ду ю спик инглиш? – решила проверить Таня.
– Что? Я… не понимай… – почему-то коверкая русские слова, отозвался он. И, помолчав, тихо добавил: – Вот скотина! Сказал, что говорят по-русски!
Таня решила не исправлять «хорошего» мнения таксиста об Олеге и только улыбнулась водителю.
– Что он сказал? Он понимает по-английски? – спросила Элизабет.
– Говорит, что нет. Но кто может быть уверен?…
– Нет. Необходимо что-то придумать! – снова яростно зашептала ей Элизабет. И вдруг выпрямилась: – Я знаю! Они должны бежать за границу!
Таня изумленно посмотрела на нее. Похоже, Алексею больше подходит быть внуком Элизабет – у них, кажется, одинаково безумные идеи.
– Да, они должны бежать! Тайно перейти границу! – уверенно продолжала Элизабет. – Я в одной книжке читала – это возможно! – и она возбужденно прижала руки к груди. Таня терпеть не могла этого мелодраматического жеста, который обозначал крайний восторг, часто переходящий в слеэы. – Там, правда, все дело в Восточной Германии происходило. Но ничего! Я уверена, что из России тоже можно бежать! Как-нибудь с корабля, или…
– С какого корабля?! – в отчаянии сказала Таня. – Кто им разрешит сесть на корабль?!
Но уже в следующую минуту что-то в безумной идее Алексея и Элизабет заставило ее сердце биться быстрее. Действительно, Алеша не стал бы просто так рисковать – двое суток крутиться в центре города, чтобы встретиться с ней. Наверное, у него есть план… Ах, как бы это было замечательно! Но чем она может им помочь?
– Сколько у нас осталось советских денег? – лихорадочно спросила она.
– По-моему, рублей триста. Мы ведь ни на что не тратили.
– Нет, это не деньги… – с досадой сказала Таня и вдруг приказала шоферу по-русски: – Стоп! Приехали!
Они действительно подъезжали к гостинице.
15
Таня уже в четвертый раз огибала угол Центрального телеграфа, ожидая появления Алексея. Ветер утих, но все равно было нестерпимо холодно. Длинный градусник на противоположной стороне улицы Горького показывал минус 19 по Цельсию. Проходившие мимо Тани люди удивленно вскидывали на нее глаза: в такой мороз и без головного убора! Она проклинала себя, что забыла надеть платок. Уши мерзли, и вообще она чувствовала себя белой вороной среди москвичей, старательно кутавшихся в пальто и синтетические шубы.
