«Я сплю», — мысленно ответила ему Зара, и Мирза умолк, а потом осторожно укрыл ее своей курткой и лег в стороне на траву.
Но она не спала. Она лежала и слушала, как вместе с теплом сухой земли, неба и гор вливается в ее тело какая-то мягко-медовая и радужно-солнечная сила. Словно в ее затылке, в темени открылось нечто похожее на затвор фотоаппарата, и через это отверстие потекли в ее тело потоки солнечного тепла и земной энергии. Потоки желания.
И вдруг, словно от пронзительного прозрения, Зара открыла глаза. Потому что все, что она читала когда-то в старых и новых книгах, все незамеченные и полузамеченные строки и абзацы, разбросанные в веках и у разных авторов, подверстались теперь друг к другу.
«Когда Туши, старший сын Чингисхана, увидел воздух и воду кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире нет и не может быть земли приятней этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ, обширней этих…»
«Дойдя до Венгрии, Туши вдруг повернул свои войска, отказался от планов покорения Европы, вернулся в Крым и уступил своему младшему брату Батыю главенство над всей Белой и Золотой Ордой…»
«„Крым“ по-арабски — благодать. Полудикий татарин Оран-Тимур, вышедший из голых песчаных степей Азии, получив в подарок царство… назвал свою столицу, построенную в живописной местности, Крымом — „благодатью“…»
[Последовал] «демографический взрыв, обычно сопровождающий значительные улучшения в условиях существования людей, т. е. быстрое увеличение населения вслед за переходом его в северочерноморских степях к специализированному скотоводству и, следовательно, к кочевому хозяйству. В данном случае следовало бы, пожалуй, говорить не о перенаселении в собственном смысле этого слова, а о значительном увеличении поголовья скота…»
«Пьянящая эротика Крыма действовала не только на людей — тавров, скифов, амазонок, греков, татаро-монголов, но и на скот. Люди подмечали это, видели это по себе и своим животным…»
«Если считать нашу планету натуральным и целостным природным организмом, плавающим в космосе, — таким, как, скажем, морские звезды, плавающие в океане, — то нельзя избежать мыслей о том, что где-то у этого организма есть эрогенные зоны. Не зря молодожены издавна стремятся провести медовый месяц где-нибудь на юге, в Крыму…»
Так вот ответ на все вопросы ее недописанной диссертации! Конечно! Хотя диссертация называлась «Исторические причины присоединения Крыма к России», но это был лишь легальный предлог выполнить наказ аксакалов и найти в библиотеках исторические документы о праве татар на Крым. Да, тайным смыслом ее работы над диссертацией было, конечно, именно это неукротимое стремление нации: доказать историческое право татар на Крымский полуостров! Но будучи честным исследователем, Зара не могла не видеть, что точно такое же право на Крым имеют и жившие там еще в первом веке греки, лезгины, итальянцы, евреи, а до них — кипчаки, скифы, амазонки… Но тогда почему — Крым? Почему все — и греки, и романы, и израэлиты, и татары, и русские, и даже Гитлер, — почему они лезли сюда, как мухи на мед? Приплывали и приходили, забывая свои благословенные родины, свои прекрасные побережья Эллады, холмы Иерусалима, изумрудные гавани Средиземноморья?
Теперь, лежа на крымской земле и чувствуя ее каждой жилкой и клеткой своего оживающего тела, Зара увидела простой ответ на эти вопросы. Крым — эрогенная зона планеты! Это все объясняет! И немыслимый для древних веков отказ хана Туши от верховной власти над Золотой Ордой ради возможности жить в Тавриде! И рывок в Крым легендарной, но уже состарившейся потаскухи Екатерины! И вожделенные планы на эту землю Гитлера и Сталина. И крымские дачи нынешних кремлевских вождей. И их «охотничий» заповедник. И томление ее собственного тела, напряжение ее груди, ее сосков, живота, ног…
Но стоп! А каким образом Екатерина, которая никогда не бывала в Крыму, знала о тайной силе крымской земли? И как мог знать об этой силе Гитлер, сидя в своем бетонном бункере в Берлине?
Зара повернула голову к Мирзе.
И встретила его прямой, проникающий прямо в душу взгляд.
И как-то разом и напрочь отлетели все вопросы, мысли и цитаты из древних книг.
Два желания смотрели друг в друга и потянулись друг к другу с непреодолимой силой страсти и вожделения.
Так от искры вспыхивает порох и взрывается нефть. Так веронские любовники «третьим глазом» опознали и возжелали друг друга. Так распахивается душа навстречу летнему ливню.
И уже не было сорокашестилетней женщины и двадцатисемилетнего юноши, а было соитие земли и моря, бури и штиля, тавра и амазонки, татарского клинка и вулканической лавы.
31
Ее арестовали той же ночью, в общей, на шесть женщин, палате санатория «Кутузовский родник». Выдав себя дежурному врачу за санитаров симферопольской психбольницы, гэбэшники сунули ей, спящей, кляп в рот, жестко схватили за руки и ноги и тут же сделали какой-то укол, который опрокинул ее в сон, в небытие. После этого они собрали все ее вещи в ее же чемодан, завернули ее обмякшее тело в ее же простыню, вынесли из палаты в «раковую шейку» районной «скорой помощи» и увезли прямо на аэродром, к трапу армейского самолета «Ту-4».
Там их ждала другая бригада «санитаров». Приняв «пациентку» и удостоверившись, что это именно она, Зара Бешметова, бывшая з/к № ЖИб12307 Мордовского женского исправительно-трудового учреждения № 34Б/7Б, они уложили ее на носилки, туго, как мумию, спеленали ей руки смирительной рубашкой, а ноги ремнями и бережно, как ценный и хрупкий груз, внесли на носилках в самолет. И тотчас «Ту-4» взлетел, взял курс на северо-восток.
Она не знала об этом. Она не знала, что самолет трижды садился на дозаправку в Волгограде, Ижевске и Свердловске. И что по дороге, страшась ее гипнотических способностей, «санитары» еще дважды делали ей уколы. И что только через девять часов самолет достиг цели своего путешествия — бетонной посадочной полосы посреди глухой урманной тайги где-то за Уралом. И что здесь ее снова осторожно, как редкую крымскую амфору, вынесли на носилках из самолета, положили на пол армейского «рафика» и приказали водителю:
— Только без тряски! Свиридов яйца оторвет!
Молодой солдатик-водитель кивнул, и «рафик» медленно повез ее с аэродрома в глубь тайги, и сопровождавшие ее «санитары» были так упредительно-заботливы, что даже отгоняли таежных комаров от ее лица.
Она очнулась не в тюремной камере и не в больничной палате, а в комнате, напоминавшей недорогой гостиничный номер. Односпальная кровать, чистое белье, ватный матрац и перьевая, а не соломенная, как в лагерной больнице, подушка. Светло-желтые обои на стенах. Тумбочка, письменный стол, стул, книжная полка. В открытом стенном шкафу висит на вешалках ее одежда и белый халат. Дверь в душевую и в туалет. И только в окне, за стеклянной рамой — решетка. Но не чугунная, как в зоне, а покрашена белой краской, чтоб не так бросаться в глаза. Зато есть форточка, затянутая обычной марлей. От комаров, значит…
