Минут через двадцать, уже остывая и отдыхая, она сказала:
— Они хотели, чтобы я вернулась в Россию, ведь они отвечают за меня перед иммиграционными властями, я же приехала в Сан-Диего по их приглашению. Но я не вернулась в Россию. Я прилетела в Нью-Йорк и осталась тут. Сначала работала в массажном кабинете в Куинсе, и вообще кем только я не работала! А потом открыла свой бизнес.
— Свой бизнес? — удивился он.
— Ну, ничего особенного. Трэйд — русско-американская торговля.
— И как давно ты в Америке?
— Пять лет.
— Пять лет! Мой Бог! Почему же ты не позвонила мне сразу, как прилетела?
— Я боялась, что ты женат. И еще…
— Что еще?
— Я думаю, что ты все-таки работаешь в ЦРУ. Или в ФБР, я не знаю разницы.
— Даже если бы я там работал — и что?
— Я же была тут нелегально. Прилетела как туристка и осталась. У меня даже не было разрешения на работу. И только когда я открыла свой бизнес, адвокат помог мне получить грин-карту. Марк, что ты делаешь? Я уже не могу, мы умрем.
— Давай умрем. Вместе. Сейчас. Вот так! Ты спишь с этим адвокатом?
— Нет. Ой! О-ой…
— Правду! Скажи мне правду! Ты спишь с ним?
— Нет, клянусь мамой! Марк, не надо так глубоко, мне больно.
— Сколько ему лет?
— Кому?
— Этому адвокату?
— О, он старик! Лет пятьдесят…
— Он женат?
— Не знаю. Кажется, нет.
— Значит, ты спишь с ним.
— Нет, я же сказала тебе — он старик! Еще! Еще! Ой!..
Когда Марк иссяк в очередной раз, он, уже засыпая, спросил:
— А где ты живешь?
— На 53-й, на Исте.
— Это дорогой район…
— У меня неплохо идут дела. Неужели вы не можете выяснить, кто это делает?
— О чем ты? — спросил он сонно.
— Ну, ваше ЦРУ, ФБР, полиция. Неужели вы не можете выяснить про этот кошмар с ночными ожогами? Кто это делает? А? Марк!
Он не ответил, он уже спал.
Она послушала, как он дышит — глубоко, ровно, даже с прихрапом. Потом встала, прошла в гостиную и остановилась у стула, на котором висел его пиджак. Постояла не двигаясь. Из спальни доносилось ровное дыхание Марка. Она похлопала пиджак по карманам, нащупала в верхнем кармане бумажник, вытащила его, открыла. В бумажнике были деньги, кредитные карточки, водительские права и пластиковая карточка с надписью Federal Bureau of Investigation — Федеральное бюро расследований. Под надписью было фото Марка, его имя и фамилия, звание «специальный агент» и фирменная, с орлом, печать ФБР.
Анна удовлетворенно улыбнулась, аккуратно закрыла бумажник и положила его обратно в карман пиджака. Затем вернулась в спальню, легла в постель, умостила свою голову на плече Марка, прижалась к нему, как ребенок, и — уснула.
7
Чашка горячего кофе и тут же, на подносе, бокал с апельсиновым соком, кружочки ананаса и теплый, разрезанный пополам бублик — одно колечко намазано взбитым сырным кремом, второе накрыто розовыми ломтиками соленой белуги.
От изумления Марк захлопал сонными глазами и сел в постели.
— Где ты это взяла?
— В магазине за углом.
— Это русский завтрак?
— Конечно.
Скрестив ноги по-индийски, она сидела рядом с ним — утренняя, свежая, уже умытая, в его рубашке, завязанной узлом на пупке, а ниже — открытая до трусиков. И — с тем неуловимым внутренним сиянием в глазах, которое всегда сквозит в женщине после такой ночи.
Марк потянулся к ней.
— Подожди! — приказала она. — Сначала поешь. А то умрешь от истощения.
И развернула свежий «Нью-Йорк пост», прочла заголовок:
ПЕРВАЯ ЖЕРТВА КОСМИЧЕСКИХ ОЖОГОВ НАЙДЕНА МЕРТВОЙ НА ПЛЯЖЕ В ЛОНГ-АЙЛЕНДЕ!!!
Исключительно в «ПОСТ»! Подробности на второй и третьей страницах!
— Уже узнали! — вырвалось у Марка.
Анна вскинула на него глаза:
— Что узнали?
— Ничего…
— Ты что-то скрываешь от меня?
Он вздохнул:
— Наверно, теперь я могу сказать. Я действительно работаю в ФБР. Об этой смерти мы знали еще вчера. Но не хотели, чтобы это попало в печать. Она взяла напрокат коня и заездила до смерти и его, и себя.
— Ужас! — Анна рассматривала фотографии трупов коня и Катрин Хилч на пляже в Лонг-Айленде. И птиц, разгуливающих по этим трупам. И прибытие на пляж полиции и «скорой помощи».
— Где они взяли эти фотографии? — удивился Марк.
— «Фото Ирвина Максвелла, — прочла она. — Мистер Максвелл, яхтсмен из Ориент-Шор, Лонг-Айленд, первым сообщил в полицию о трупах на берегу».
Черт! Слава Богу, что хоть ребята из прибрежной охраны и охраны лесопарков не спекулируют фотографиями покойников и пресса еще не знает о двух других жертвах.
— А что еще вы хотите скрыть от публики? — Анна посмотрела ему в глаза.
— Ничего.
— Не ври мне. Пожалуйста.
— Я не вру.
Она листала газету.
— Еще двадцать два выжигания за эту ночь. Но ни одной фотографии, как эти ожоги выглядят. — Анна пытливо взглянула на Марка. — Неужели это так ужасно?
— Нет. Даже наоборот, — усмехнулся он. — Они заживают так быстро, что, когда женщина приходит в госпиталь, уже практически нечего фотографировать. Кроме плоской груди, конечно.
— Кошмар! И вы не можете арестовать выжигателей?
— В космосе? — усмехнулся он.
Она вздохнула:
— Похоже, я и эту ночь не смогу быть одна…
— А ты здесь только потому, что боишься луча из космоса?
Она улыбнулась:
— Знаешь, если я приеду сюда сегодня ночью, я все равно погибну. От секса.
Но в ее глазах было нечто такое, что заставило его не ждать ночи, а тут же отложить поднос с завтраком и развязать узел рубашки на ее животе.
Через час, по дороге к Федерал-Плаза, он остановил машину возле высотного здания на углу 31-й улицы и Седьмой авеню и подошел к тормознувшему впереди темно-синему джипу «Гранд Чероки». За рулем джипа сидела Анна.
— Где твой офис? — спросил он.
— Здесь, на 27-м этаже.
— Как называется?
— АRP, «Американо-российское партнерство».
— Там есть телефон?
— Конечно. 665-12-17. Запомнишь?
