Эта же тишина привела нас в себя, и я медленно провел рукой по ее щеке, но и она уже пришла в себя, чуть отстранилась и показала мне на крупного, под два метра ростом, мужчину, удивленно наблюдавшего за нами из-за стола, за которым он заполнял анкеты для заказа израильских вызовов родственникам в СССР.
– Познакомьтесь, – сказала она. – Это мой муж. А это моя дочь, ей три года. Юля, не дергай меня…
А глаза ее, глаза, в которых было всегда написано все, что она думает, добавили мне в упор: «Идиот, это мог быть твой ребенок!»…
10
– «Акт № 1769. Комплексная судебно-психиатрическая экспертиза на испытуемого Богула Федора Егоровича, 1950 года рождения, обвиняемого по статьям 103, 102 УК РСФСР, а также статье 126 и статье 131 – преднамеренное убийство 18 человек с отягчающими обстоятельствами. Из материалов уголовного дела, из медицинской документации, а также со слов испытуемого известно следующее. Отец злоупотреблял алкоголем. В семье учинял ссоры, дебоши, «гонял жену и детей», рано оставил семью. Мать замкнутая, необщительная, внешне тихая, жестокая и решительная, держала детей в строгости. Испытуемый рос ослабленным ребенком, страдал энурезом до девяти лет. Воспитывался в условиях гиперопеки. Обучение в школе начал своевременно, учился удовлетворительно, в четвертом классе завел дома муравьев, чтобы наблюдать за ними, было интересно, можно ли их откормить. Увлекался радиотехникой, любил читать историческую, фантастическую литературу, иногда сочинял стихи, читал труды Ленина. Считал, что весь мир подключен к нему и он может узнавать мысли людей. При этом сравнивает мозг с жидкокристаллическим индикатором, который можно подключить к чужой голове. Рассказывает, что подключался к телефонным сетям, чтобы влиять на мысли людей… В 1964 году, после конфликта с подростками, пытался вскрыть себе вены. Близких друзей не имел. Последний раз плакал в десятилетнем возрасте, когда умер его пес – «я его на кладбище похоронил». В 1965 году за кражу был поставлен на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних. Дома грубил матери, покрикивал на нее. Вел замкнутый образ жизни, общался с беспризорными подростками, с бомжами, часто уходил из дома, ночевал на вокзале, в подвалах, на чердаках, где смотрел «за протекающим там процессом» – наблюдал за жизнью людей и думал: какое право имеют взрослые плодить бродяг, доводить их до такой жизни? Себя по отношению к обществу считал потерпевшим, непонятым. Был обеспокоен тем, что у него «гниет половой член», ходил к врачам, требовал операцию на половом члене, а врачи «по халатности» его не лечили. Не смущался, что мать работала на нескольких работах, кормила его, давала деньги, считал это в порядке вещей. Иногда подрабатывал ремонтом радиотехники. Имел случайные связи с женщинами, но не влюблялся. В 20 лет познакомился с Р., но говорит о ее убийстве неохотно. Считает себя невиновным, так как, по его словам, она ему нравилась, он ее любил, с ней спал, а она гуляла, приходила и уходила, когда хотела. По его словам, «сама и пострадала из-за этого». Так же неохотно, раздраженно, с вызовом говорит об инкриминируемых ему убийствах еще 17 подростков: «Да, убил, съесть хотел. Если я не имею права держать в камере мыло, то имею право и это забыть, не хочу ничего вспоминать. Всех убил и всех съел!» Эмоциональные реакции испытуемого монотонны, маловыразительны. Речевому контакту малодоступен, на вопросы отвечает односложно…»
Елена подняла голову от папки с документами и взглянула на Винсента. С закрытыми глазами слушая ее перевод акта психиатрической экспертизы, он, откинувшись к спинке старого кожаного дивана, сидел в дубленке, пыжиковой шапке и фетровых бурках, которые они купили ему сегодня в «Березке». Но и в этой одежде ему было холодно, он прятал руки в рукава и поджимал ноги. Утром в котельной Института Сербского прорвало трубы, и отопление тут не работало, а два электрических калорифера, которые здесь нашли ради столь экзотического гостя, обогревали практически только сами себя. Конечно, можно было переждать, пока трубы починят, или, привезя в институт официальное письмо за подписью кого-либо из замов Андропова, получить разрешение на вынос этих документов, но Винсент ждать отказался. «Будем работать здесь. У нас в Италии вообще не топят!» – бодро сказал он утром, когда они по какой-то обшарпанной лестнице поднялись на четвертый этаж бокового флигеля института в кабинет заведующего лабораторией судебной психиатрической экспертизы.
Елена сама первый раз была в этом институте, столь известном по вражеским радиоголосам. «Голос Америки», «Свобода» и Би-би-си, а также «Радио Италии» и «Радио “Ватикан”», которые она по долгу службы постоянно слушала и переводила для руководства, почти ежедневно твердили о том, что здесь совершенно здоровым людям только за то, что они критикуют власть, ставят диагноз «шизофрения» и принудительно разрушают психику аминазином и другими психотропными средствами. Но ничего похожего на это она тут не увидела – в центре Москвы, в одном из переулков рядом с Кропоткинской улицей, за высоким бетонным забором с почти неприметной колючкой поверху находилось обычное закрытое учреждение с большим пятиэтажным корпусом психиатрической клиники, с трехэтажным административным зданием возле проходной и несколькими служебными флигелями и пристройками. Конечно, проходная тут тюремного типа, с клацающими засовами на дверях контрольно-пропускного бокса, а на окнах клиники решетки, и клиника эта обнесена еще одной, внутренней оградой, но что вы хотите, если здесь приходится иметь дело с такими вот чудовищами!
– «Акт № 1770. Жигало Леонид Викторович, 1938 года рождения. До 13-летнего возраста страдал ночным недержанием мочи, по характеру был робким, замкнутым, стеснительным, близких друзей среди сверстников не имел, отличался мечтательностью и склонностью к фантазированию. Часто воображал, что у него есть старший брат, который может его защитить в случае обид. Потом с ужасом представлял себе, что брата съели во время голода, воображал окровавленные куски мяса, лужи крови, части трупов, которые видел во время войны. По словам испытуемого, его детство проходило в тяжелых условиях, семья голодала. В селе, где он жил, наблюдались случаи каннибализма во время голода в 1933 году. Однако, по данным загса, никаких документов о брате нет…
Школу начал посещать своевременно, учителя характеризуют испытуемого как талантливого. Он все схватывал на лету, отличался феноменальной памятью. Здоровье, по словам односельчан, было отличное, нервы в порядке. Никогда не психовал, в свободное время помогал родным по хозяйству. В возрасте 12–13 лет увлекался тем, что составлял последовательный ряд чисел, хотел добраться до последнего числа, исписал толстую тетрадь. В 7–8 классах в учебнике географии над каждой страной вписывал имя генсека компартии этой страны, так как считал, что вскоре коммунизм победит во всем мире и они станут правителями этих стран. Много времени уделял чтению, больше всего нравились книги о партизанах. Боготворил «Молодую гвардию», после прочтения которой представлял, как он берет одинокого «языка», ведет его в лес и выполняет команду командира партизанского отряда – связывает и бьет пленного. В более старшем возрасте читал труды Маркса, Энгельса, Ленина. В школе с девочками не дружил, сторонился их, влечения к ним не испытывал, считал, что это позорно. Написал клятву о том, что никогда в жизни не дотронется до чьих-либо половых органов, кроме своей жены. Вместе с тем в возрасте 15 лет из любопытства совершил акт мастурбации, который происходил на фоне расслабленной эрекции. Когда учился в десятом классе, влюбился в девочку-сверстницу, мечтал общаться с ней. Как-то вечером из интереса тайно наблюдал за ней через окно. Когда она стала раздеваться, произошло семяизвержение. В 18-летнем возрасте стал часто задумываться о своей неполноценности и переживал, что он не такой, как другие, порой возникали мысли о самоубийстве. Вместе с тем продолжал много учиться, поступил на заочное отделение вуза, оценивал это поступление как реванш за свою неудачную жизнь. Активно боролся с несправедливостью, писал жалобы, если сталкивался с какими-либо недостатками. Служил в армии. Был кандидатом в члены КПСС. С 1960 по 1961 год регулярно встречался с Н. На протяжении полутора месяцев при встречах с ней всегда был ласков, добр, нежен, насилия не применял. Дважды, когда пытался совершить с ней половой акт, потерпел неудачу. При следующей попытке, когда она стала вырываться от него, при отсутствии эрекции произошло семяизвержение. Переживал из-за своей неудачи, испытывал тоску, возникали мысли о самоубийстве, так как считал, что девушка расскажет всем, что он импотент. В дальнейшем, чтобы избежать «позора», решил уехать из села.
