Черт, витрина завешена жалюзи! Видно, что там горит свет, но
в том-то и состоит особенность «ревнивых» штор, что с улицы за них не
заглянешь! Тем паче сквозь стекло.
Может быть, где-то найдется щелочка?
Алена только сделала шаг вперед, как вдруг свет в витрине
погас, а вслед за тем послышался звук открываемой двери.
Немыслимым прыжком она метнулась под прикрытие кадки с
остролистом, сжалась в комок… Послышались шаги, голоса… Алена подняла голову,
чуть высунулась…
Двое выходят из двери, снова металлический лязг ключей в
старых замках, потом тоненькое попискивание — видимо, пошла в ход электроника,
— а затем снова лязг: опущена тяжелая металлическая штора над дверью. Ого, моя
лавка — моя крепость…
Алена всматривалась изо всех сил, но около двери было темно.
Ну, ничего, куда бы Антуан и его приятель, которого (может быть, это всего лишь
совпадение?!) зовут Габриэль, ни пошли, направо или налево, они всяко пройдут
под фонарями, и тогда выяснится, Алена сошла с ума или мир на самом деле так
тесен, как уверяла Сильви…
Ей повезло. Антуан и его приятель не просто прошли совсем
близко от нее под фонарем — они остановились под ним немножко поболтать и
проститься!
В первую минуту, увидев их рядом, Алена была готова
покрутить у виска пальцем. Но уже через мгновение поняла, что жизненный опыт не
обманул Сильви. Мир тесен, тесен просто до тошноты! Габриэль… Приятеля Антуана
мало что звали Габриэлем — это был именно тот самый Габриэль Мартен. Просто
Алена не сразу узнала его без ковбойского прикида, а главное, без знаменитого
«стетсона». Одет он был в обычный летний светлый костюм, а на голове…
А на голове у него не было ничего, в том числе и волос.
Габриэль был обрит наголо — новобранец, качок из комка, заключенный, скинхед не
бывают более бритоголовыми… Но в том-то и штука, что ни на новобранца, ни на
качка, ни на зэка, ни на скинхеда он совершенно не походил. Ничего и никогда не
видела Алена более сексуального, чем эта бритая голова… Нет, в полумраке она
вовсе не казалась бритой, она была просто голой, гладкой — как бильярдный шар,
как яйцо. Птичье яйцо, имеется в виду, потому что, конечно…
«Ты о чем? — спросила себя Алена. — Ты что, рехнулась,
несчастная брошенка, на почве затянувшегося воздержания? Сидишь тут, на
парижской улочке, прижавшись к кадке с остролистом, и страстно желаешь заняться
немедленным, интенсивным, грубым сексом с лысым французским антикваром..,
вполне возможно, убийцей?»
Ну да, она мечтала именно об этом. Вернее, помечтала недолго
и… «Вот пуля прилетела, и ага…» Ветер, порыв похоти… Нагрянул — и все прошло,
прошло, прошло!
Во всяком случае, Алена почти уверила себя в этом, пока
сидела, скорчившись, на тротуаре, который становился все холоднее и холоднее,
под деревцем остролиста, который шелестел своими желто-зелеными нарядными
листьями, как жестяной. Сидела, слушая, как звучали в ночи шаги расходящихся в
разные стороны мужчин… Потом заурчал мотор, Алена еще крепче вжалась в кадку,
услышав, как мимо стремительно просвистел автомобиль. Чтобы совсем уж не
осталось никаких неясностей, она осторожно глянула ему вслед. Ну да, конечно,
красный «Ягуар», на сей раз с поднятым верхом, который так же глянцевито
блеснул под фонарем, как незадолго до того голова его хозяина…
Алена подождала еще немного, удостоверившись в собственной
безопасности, и наконец выбралась из-за кадки, побрела на замлевших и замерзших
ногах домой. Так и пошла — босая, совершенно забыв о том, что прижимает к груди
босоножки, — ей даже в голову не взбрело обуться. Пробралась в квартиру
тихонько, как воришка, залезла в душ…
«Ну вот ты и нашла Габриэля, — думала она, снова и снова
поливая мочалку душистым гелем и до бесконечности намыливая себя с ног до
головы, причем в буквальном смысле: даже голову, забывшись, помылила мочалкой,
вызвав в этой дурацкой голове необычайно ясный образ Габриэля, стоящего под
душем.., вот под этим же самым, рядом… — Вот ты его и нашла. Теперь ты знаешь,
куда можешь прийти и сказать… Что? О чем ты можешь ему сказать? Je vous veux? Я
вас хочу? Что за патология! Да он тебя на смех поднимет! А может быть,
наоборот. Может быть, признаться в этом внезапном вожделении — самый верный
способ убедить его в том, что тебя не надо бояться, самое верное средство
обеспечить безопасность и себе, и Марине, и ее семье?»
Интересно, рассказал ли Антуан приятелю о встрече на милонге
с какой-то русской Элен, любительницей мемуаров? Интересно, догадался ли
Габриэль, о ком идет речь?
Алена наконец-то выбралась из ванны, вытерлась, заковала
ногу в шину и легла в постель, вытянувшись на спине. Она привыкла засыпать на
боку, и сейчас сон никак не шел. Да еще всякие глупые и волнующие видения опять
полезли в голову. В голову.., голова Габриэля.., бывшая подруга Жанна часто
говорила про каких-нибудь ловеласов, они, мол, думают не головой, а головкой… А
какое выражение применимо к женщинам, которые вдруг зацикливаются на
непристойностях, причем зацикливаются несходно? Да еще объект-то, объект
вожделения каков! Возможно, двойной убийца!
Конечно, все дело в том, что писательница Дмитриева ведет
очень размеренную, рафинированную жизнь. Вот ее и влечет к опасным, экстремальным
мужчинам. Стоит хотя бы вспомнить двух прошлогодних киллеров, в которых она
была, можно сказать, слегка влюблена — ну да, в двоих одновременно… И в какую
бы криминальную историю она ни впутывалась, в ней непременно имел место либо
благородный бандит, либо отважный мент (или частный детектив, или
герой-одиночка), с которым у Алены Дмитриевой незамедлительно завязывался пусть
виртуальный, пусть нежизнеспособный, но пылкий романчик. Вспомнить хотя бы ее
июльские (это ж всего месяц назад происходило!) отъявленные приключения в
санатории «Юбилейный», куда она поехала залечивать сердечные раны, нанесенные
Игорем [16]… Да, вот кстати об Игоре.
Не потому ли Алена была так страстно влюблена в него, что их
отношения казались насквозь экстремальными из-за немалой, просто клинической
разницы в возрасте? Другую причину этой ошалелой влюбленности вряд ли отыщешь.
Ну да, он обворожительно красив, но ведь даже на заре туманной юности Лена
Володина (так давным-давно звали нашу героиню) терпеть не могла признанных идолов
других девиц, тем паче черноглазых кокетов, а тут споткнулась именно на таком
идоле…
Ну, стоило начать думать об Игоре, как ситуация женского
одиночества обострилась до невыносимости.
