Алена пришла сюда без сумки (нет ничего хуже, чем танцевать
с сумкой через плечо или — уж совсем с ума сойти! — зажав ее под мышкой),
поэтому у нее в кармане брюк (никогда и ни за что она больше не будет танцевать
танго в брюках, это же святотатство!) была только бумажка в пять евро. Ее Алена
и положила в большую картонную коробку, куда так и сыпались монеты и купюры, и
виновато сказала неизвестно кому:
— Больше нет, к сожалению.
— Вполне достаточно, — ответил неизвестно кто, и Алена
наконец на него посмотрела.
Лицо этого мужчины лет сорока — худое и, так сказать,
интеллигентное, обросшее жиденькой бороденкой лицо, — показалось знакомым.
Светлые глаза за стеклами очков расширились:
— Вы?! Вот так встреча! Не узнаете меня? Ну, ксерокс на
Фобур-Монмартре, помните? Вы еще переснимали такую старую-престарую книгу, а я…
— А вы говорили о красоте польских женщин, — кивнула Алена.
— Значит, вы тоже милонгеро?
— О да, всю жизнь, — энергично кивнул козлобородый. — А вы?
— А я только начинаю. Классическое танго танцую более или
менее, а аргентинское только недавно открыла для себя.
— Умоляю, — резко понизил голос козлобородый, — не
произносите здесь этих слов — «классическое танго» или, того хуже,
«английское».
— А что, побьют? — засмеялась Алена.
— Знаете, такие бывают фанаты…
Они спустились с моста и обходили теперь Лувр.
— О, вот и такси. Кстати, вам в какую сторону? — спросил он,
махнув одному из шикарных «Мерседесов» (в Париже, чтоб вы знали, все такси —
«Мерседесы», на худой конец — «Вольво», причем и те и другие — новехонькие!),
которые, как вороны на поле боя, устремились к толпе усталых милонгерос. — Нам
ведь, наверное, по пути? Вы живете где-то в районе Прованс-Друо-Фобур-Монмартр?
Я тоже. Поехали, я вас подвезу. Кстати, меня зовут Антуан.
— А меня Элен, — почти привычно отрекомендовалась наша
героиня, совершенно не видя надобности обременять любезного тангеро
особенностями национальной ономастики.
— У меня магазин практически около аукциона Друо, — сообщил
Антуан, — а впрочем, я о нем уже упоминал в прошлый раз. Элен, скажите, а вы
придете на милонгу завтра? Хотите, встретимся, потанцуем вместе?
— С удовольствием, — от души сказала Алена. — Правда, с
удовольствием! А во сколько начинаются милонги?
— Скажем, в десять-одиннадцать там быть — это идеально.
Ну, до десяти она всяко успеет вернуться из Шантильи! Как
будет удачно: повысит свое мастерство у мадам Вите и завтра выдаст на Pont des
Arts класс! Надо будет научиться в танцевальном шато парочке виртуозных болео и
прелестным golpes (постукиваниям по полу) и caricias (поглаживаниям ноги
партнера носком туфли)… Они так шикарно смотрятся!
— Оркестр уходит в час — полвторого ночи, за это время можно
натанцеваться до упаду, — продолжал Антуан. — Хотя, как говорит один мой
приятель, танго как наркотик — чем больше танцуешь, тем больше хочется.
— У вас и приятели милонгерос?
— Только один, мой самый близкий друг. Да я говорил вам о
нем в прошлый раз, помните? У него магазин «Les antiquites orientales» —
«Восточные древности».
— А, где иногда продают восточные мемуары?
— Совершенно верно. Его чудная лавочка находится практически
напротив моей. Знаете, рю Россини, угол рю Шоша?
— А, улица Горячего Кота! — засмеялась Алена
[15]. —
Представляю себе, но я там никогда не была.
— Я покажу, где это. Пожалуйста, мсье… — Антуан склонился к
шоферу, объясняя выбранный маршрут.
Автомобиль оставил позади авеню Опера, около красивейшего в
мире здания Гран Опера свернул на бульвар Итальянцев, оттуда — на бульвар Осман
и выехал на улицы, по которым Алена почти никогда не ходила, хотя и знала, что
до дома Марины отсюда рукой подать.
— Вон видите дом с черными витыми колоннами? — показал
Антуан. — Именно там и находятся «Восточные древности». Кстати, в самом деле
любопытный магазин. Чего там только нет! И книги, и серебро, и украшения… Вы не
питаете слабости к варварским украшениям?
Ага, понятно, это он обратил внимание на ее индийские серьги
из позолоченных раковин.
— О! — вдруг воскликнул Антуан. — В лавке почему-то свет
горит! Неужели Габриэль еще работает? Остановите-ка, мсье. Я сойду здесь, навещу
друга. Не хотите ли заглянуть в гости к настоящему антиквару, мадемуазель?
— Спасибо, уже поздно, — пробормотала Алена, не слыша своего
голоса. — Я.., я лучше днем сюда зайду.
— Тогда всего наилучшего. А кстати, как мы увидимся?
Возьмите мою карточку, — Антуан протянул Алене визитку. — Если в самом деле
решите пойти на милонгу, позвоните мне, и мы решим, когда и где удобно
встретиться. А вы, — обратился он к шоферу, — отвезите мадемуазель куда она
скажет. Вот держите… — Он сунул водителю купюру и выбрался из такси. — До
свиданья, мадемуазель, надеюсь, до завтрашней милонги! Хотя нет, уже до
сегодняшней!
Алена что-то пробормотала в ответ и откинулась на спинку
сиденья. Голова вдруг стала такая тяжелая, что пришлось положить ее на удобный,
мягкий «мерсовский» подголовник.
Внезапно она резко подалась вперед, попросила:
— Остановите вот здесь, за углом! — и выскочила из такси.
Такси уехало.
Алена сделала несколько шагов, но каблуки босоножек так
зазвенели в ночной тиши по тротуару, что она замерла, будто воришка, пойманный
на месте преступления. Осторожно сняла одну босоножку, вторую… Асфальт был еще
теплый.
Она огляделась. Так, понятно: в той стороне рю де Прованс и
дом Марины, вот здание аукциона Друо, а вон там улица Россини…
Алена перебежала дорогу и прошла мимо колонн и выступов
аукциона, стараясь держаться в тени. Свернула за угол и бесшумно, почти
прижимаясь к стенам, прокралась к дому с черными колоннами. Очень удачно
оказались на пути несколько огромных кадок с кустами остролиста и декоративного
клена. Алена под их прикрытием подобралась к широкой витрине с вывеской «Les
antiquites orientales».
