– Убиться лопатой! – выдохнул тот. –
Так и заказчика разорить недолго! Слушай, давай я устрою стриптиз прямо здесь,
за половинную цену. Уйдем богатыми людьми, ей-богу!
Женя окинула красавчика оценивающим взглядом,
чувствуя, как поднимается настроение.
– А у тебя есть разрешение на индивидуальную
предпринимательскую деятельность? То-то! Пошли уж, стриптизер!
Разумеется, музыка орала так, что Женя сразу
почувствовала себя больной и разбитой. Ну, ненавидела она избыток децибел, ну,
имелся у нее такой недостаток… Эстет звука Миша тоже поеживался и шепотом
мечтал показать им это «самбо белого мотылька» в действии.
Женя, стиснув зубы, озирала тутошний бомонд.
Кошмар… всюду оголодалые женские лица, да и мужские тоже мелькают. Какие-то
козлобородые хиляки интеллигентного вида вкупе с жирненькими дяденьками уже
недвусмысленно строили Мише глазки.
– Возьми меня под руку! – скомандовала
Женя сквозь зубы и тотчас ощутила под левой грудью железные бицепсы Сталлоне,
который и вообще-то был дисциплинирован, а тем паче на боевом посту. – Ой,
только без синяков… Как интересно!!!
Миша ревниво проследил направление ее взгляда
и тоже вытаращил глаза. Мимо с самой демократической улыбкой на отечном лице
продефилировал один из кандидатов в мэры (семимильными шагами на город
надвигались выборы оного). Кандидат был хорош: и биографией
бездельника-скандалиста, и неудобопроизносимым отчеством, и бойко играющим
глазом записного бабника, и умением сотрясать нервы аудитории при публичных
кампаниях… Правда, он до того подражал Кашпировскому, что некоторых избирателей,
бают, пачками свозили потом в «дом скорби» на улице Ульянова. Однако не нами
ведь сказано: лес рубят – щепки летят. Женя эту простецкую лживую физиономию
терпеть не могла, просто-таки до содрогания, и сейчас ощутила горячее желание
использовать служебное положение в личных целях: нажать на некий брильянтик в
своей знаменитой брошечке. Пара кадров с соответствующими комментариями – и
этот шаман может надолго опустить предвыборный бубен. Хотя, тут же остудила она
свой пыл, такой проныра все равно вывернется! Один из его лозунгов – жить одной
жизнью с электоратом, а на каких скрижалях записано, что электорат только на
Автозаводе горбатится или с плакатами возле здания областной администрации
прохаживается? Вокруг, скажем, чем не электорат?
– Да плюнь ты на него, – стиснул ее руку
товарищ по оружию. – Лучше на меня смотри!
– Я бы с удовольствием, – усмехнулась
Женя, принимая от бежавшего мимо мальчика широкий, будто вазочка с мороженым,
шампанский бокал, а может, и фужер. – Однако судьба мне нынче утратить
правильную ориентацию и смотреть вовсе в другом направлении.
Она глотнула, ощутив привычное умиление души и
тела: «Лучше шампанского может быть только шампанское!» – и огляделась, пытаясь
хоть что-то различить в веселой сутолоке.
– А коммунисты говорят – нищает нация! –
снова забрюзжал Миша Сталлоне, однако послушно заткнулся, когда Женя впилась
ногтями ему в запястье.
Вот она! Ярко-рыжая, тощая, смуглая и
зеленоглазая, похожая на экзотическую кошку, – Наталья Малявина. Объект!
Красивая женщина, яркая. Вернее, ослепительная. Но куда смотрел умница Виктор
Малявин, когда делал ей предложение? У бабы грех из глаз так и брызжет, и вряд
ли фонтанировал с меньшей силою, когда та ходила в девицах. Эта особа,
возможно, и девочкой-то невинной не была никогда. А теперь косила под известную
столичную шлюху с татарской фамилией, дочь провинциального поэта, запойного
алкаша и трепача.
Но даже при этом потасканном имидже, даже на
традиционно-завистливый женский взгляд, Малявина была чрезвычайно хороша. И
платье на ней было великолепное: этакий обманчиво-простенький лоскуток
леопардовой расцветки, едва державшийся на сосках и прикрывающий срамное место
ровно настолько, чтобы оно казалось прикрытым.
– Ф-фемина-а! – низко, страстно простонал
Миша Сталлоне. – Жень, а как насчет провоцирующих ситуаций? Может,
переориентируем операцию? Тут я смогу пригодиться, как никто! Пошли, позвоним
Грушину, а?
– Угомонись, товарищ! – опять прошлась
ногтями по его ручище Женя и сжала губы в ниточку, чтобы не
расхохотаться. – Забыл кодекс Грушина? Не западать на клиентуру – первое
правило! К тому же тут и без тебя хватает желающих побыть соответчиками на
бракоразводном процессе.
Желающие имелись обоего пола. Среди них ходила
черноокая, в скобку стриженная дама с лицом профессиональной плакальщицы –
известная в городе поэтесса, а также два крутых мена, один бритый, другой
лохматый, до противности схожие с теми двумя «новыми русскими», которые
обсуждают свои дебильно-валютные проблемы в каждом втором анекдоте. Женя для
очистки совести нажала на брильянтик, хотя и объект, и свита пока что вели себя
более чем незатейливо. Однако дама как-то егозливо передергивала бедрами,
словно трусики вдруг сделались ей тесны, и можно было не сомневаться:
сегодняшний вечер предоставит массу впечатлений! Судя по рекламе и отзывам в
самой демократической прессе, от гастролера Стаса дамы натурально сатанели и
чуть ли не в открытую начинали предаваться всяческим вольностям с кем попало.
Ходили слухи, будто некоторые срывали с себя одежду и выскакивали на эстраду,
хватая стриптизера за всякие места, а потом, вспомнив о брошенных где попало
платьишках, их на месте не находили и зачастую принуждены были добираться до
дому в одном нижнем белье (у кого оно имелось), а то и без оного – в точности
как после знаменитого сеанса черной магии в варьете.
Малявина казалась женщиной практичной:
лоскутик ее платья можно было сорвать быстрее, чем фиговый листок, но среди
собравшихся вряд ли отыскалась бы дама такой же субтильности, чтобы на этот
клочок ткани позариться.
Женя заставила себя отвести взгляд от
Малявиной и столь же пристально рассматривать туалеты других дам. В самом деле,
это внимание рано или поздно покажется объекту подозрительным, как бы ее не
спугнуть! И вдруг Женя получила нечто вроде крепкого удара под дых, увидев в нескольких
шагах от себя пышноволосую брюнетку… точно в таком же платье, как у нее.
Тот же фасон. Тот же оттенок. И даже – ну не
насмешка ли судьбы?! – столь же аляпистая брошь под воротником-стоечкой,
правда, не из искусственных бриллиантов, а из не менее искусственных рубинов.
«Неужели там тоже фотоаппарат?» – с ужасом подумала Женя.
Брюнетка несколько поубавила силу молний,
которые прицельно метала в «соперницу», и, подхватив под руку своего
долговязого кавалера, потянула его к бару, явно мечтая оказаться как можно
дальше от нечаянного двойника.
Знать, на то, второе платьице нашелся все-таки
покупатель!
«Это же надо! Это же надо!» – тупо твердила
себе Женя и вдруг перехватила насмешливый взор Малявиной, которая, похоже,
приметила мгновенную дуэль взглядов.
