Развалившись в глубоком кожаном кресле, «боксер» потягивал
из толстостенного дымчатого стакана виски «Джонни Уокер». Ангел недовольно
оглянулся на развязного малого, но не стал заводиться и объявил:
– На торги выставлен единственный лот – картина
французского художника Клода Жибера «Бассейн в гареме». Холст, масло, размер
шестьдесят на семьдесят два сантиметра. Сюжет картины представляет собой…
– Шлюху в бане! – радостно выкрикнул «боксер».
– Попрошу уважения к аукциону! – недовольно
пророкотал Ангелов. – Ну сюжет вы сами видите. Стартовая цена лота
составляет четыреста тысяч долларов. Ваши предложения, господа!
Муса, который сам приехал на аукцион с двумя плечистыми
«консультантами», мрачно глядя на Ангелова своими колючими холодными глазами,
поднял два пальца.
– Четыреста двадцать тысяч! – жизнерадостно
провозгласил Ангелов, – четыреста двадцать тысяч… раз, четыреста двадцать
тысяч… два, четыреста…
«Боксер» не дал Ангелову договорить и поднял три пальца
достаточно неприличным жестом. Полный широколицый мужчина средних лет,
представлявший на аукционе Равиля Каримова, сидел на краю стула, переводя
взгляд с аукциониста на участников торгов, и не говорил пока своего слова.
Ангелов удовлетворенно кивнул «боксеру» и нараспев произнес:
– Четыреста тридцать тысяч, благодарю вас! Четыреста
тридцать тысяч… раз, четыреста тридцать тысяч… два…
Фиолетов, которому редко приходилось бывать на аукционах,
наблюдал за лицами участников, за их поведением. «Боксер» постоянно подзывал
официанток, то щипал их, то шлепал пониже спины, пил уже третий бокал виски,
переговаривался в полный голос со своим соседом. Муса был мрачен и напряжен,
поглядывал на остальных присутствующих зло и подозрительно. Представитель
Каримова очень внимательно следил за каждым из своих конкурентов, за жестами
аукциониста. Кажется, только он действительно разбирался в технике и психологии
аукциона.
– Четыреста тридцать тысяч… – Ангел поднял молоток, но
Муса резко выбросил вверх сжатый кулак.
– Четыреста пятьдесят тысяч, – Ангел поклонился и
снова провозгласил: – Четыреста пятьдесят тысяч… раз!
Он явно получал удовольствие от исполнения своей роли, от
напряжения присутствующих в зале людей, от запаха больших денег и большого
азарта.
– Четыреста пятьдесят тысяч… два…
На это раз «боксер» взмахнул рукой в каком-то неуловимом
жесте, но Ангел понял его и радостно сообщил:
– Пятьсот тысяч, господа! Пятьсот тысяч… раз! Пятьсот
тысяч… два! Пятьсот тысяч… три! – И молоток в руке Ангела поднялся для
завершающего удара.
Гоша Фиолетов обмер: единственный настоящий покупатель,
представитель Равиля Каримова, все еще молчал, и сейчас аукцион мог закончиться
тем, что картина достанется Штабелю, который вовсе не собирался ее покупать.
Неужели вся афера лопнет как мыльный пузырь?
Но в том момент, когда молоток аукционера начал свое роковое
движение к столу, широколицый приподнялся со своего стула и выбросил вверх
руку.
– Шестьсот тысяч! – восторженно воскликнул
Ангел. – Шестьсот тысяч, господа!
Его радость прекрасно можно было понять: причитающиеся ему
десять процентов за прошедшие с начала аукциона минуты выросли уже в полтора
раза.
– Шестьсот тысяч… раз!
Ангел обвел зал внимательным взглядом.
– Шестьсот тысяч… два!
Никто не рисковал больше поднимать цену, участники торгов
напряженно следили за аукционистом.
– Шестьсот тысяч… три!
Молоток поднялся над столом, завис на мгновение и с громким
стуком опустился. Ангел снова оглядел присутствующих и провозгласил
значительно, как священник с амвона:
– Продано, господа! Поздравляю вас! – Ангел шагнул
в сторону широколицего. – Попрошу вас в комнату для расчетов, а потом мы
поможем вам упаковать картину.
Ангелов махнул рукой официанткам, и они разнесли всем
присутствующим шампанское по поводу удачного завершения торгов. Гоша вслед за
Ангелом и человеком Равиля прошел в соседнюю комнату. Там широколицый открыл
объемистый кейс, и отсчитал сначала шестьдесят тысяч Ангелову, затем,
пересчитав деньги в чемоданчике, оставил в нем пятьсот сорок тысяч для
Фиолетова.
Разобравшись с деньгами и тщательно пересчитав их, все трое
вернулись в зал, чтобы торжественно передать картину представителю покупателя.
Остальные участники аукциона пили шампанское и наблюдали за финальной стадией
торгов.
По результатом аукциона вы стали обладателем картины Клода
Жибера «Бассейн в гареме»! – торжественно провозгласил Ангел и снял холст
с мольберта, чтобы вручить его покупателю.
И в это мгновение двери зала с грохотом распахнулись и в них
ворвались автоматчики в пятнистых комбинезонах и черных масках с прорезями для
глаз. В то же время стекла в окнах со звоном посыпались на пол, и в оконных
проемах появились такие же фигуры в масках и защитной униформе с нашивками
РУБОП.
– Всем стоять! – яростно проревел невысокий
широкоплечий человек, судя по всему, командовавший незваными гостями. –
Стреляем без предупреждения!
На несколько секунд в зале воцарилась тишина. Люди Штабеля и
Мусы, не раз попадавшие в такие переделки, злобно переглядывались, но не
предпринимали никаких попыток сопротивления. Муса шипел, как разъяренный кот,
и, казалось, искал, кому бы вцепиться в глаза когтями.
Несколько спецназовцев разбежались по залу и под дулами автоматов
отобрали кейсы с деньгами у Мусы и «боксера».
Леха Ангел, на чью профессиональную репутацию сегодняшний
провал должен был лечь несмываемым пятном, стоял в центре зала неподвижно и
внушительно, как капитан терпящего бедствие корабля, и вполголоса матерился,
что очень плохо сочеталось со смокингом и «бабочкой».
Однако это непродолжительное затишье перед бурей прервал
человек, от которого этого меньше всего ожидали. Полный широколицый
представитель Равиля Каримова с неожиданной для его комплекции ловкостью
согнулся, выхватил прикрепленный к лодыжке под брючиной маленький пистолет и,
яростно выкрикнув: «Сволочь, это ты нас заложил!», трижды выстрелил в
Фиолетова.
Гоша покачнулся и, не издав ни звука, рухнул на пол.
Командир спецназа мгновенно развернулся и выстрелил в
человека с пистолетом. Тот глухо охнул и тяжело повалился на ковер. На светлом
ковре под ним растеклось темно-красное пятно.
Тут же, воспользовавшись мгновенным замешательством, Ангел
кинулся к стене зала и распахнул потайную дверь, замаскированную под стенную
панель. Следом за ним в три огромных прыжка бросился «боксер», по дороге он
схватил валявшийся на полу злополучный холст и с добычей скрылся в темном
проеме.
– Стоять! – рявкнул страшным голосом командир
спецназа и дважды выстрелил в потолок, не щадя роскошную лепнину.
