— Они здесь находили наркотики?
Он сделал нетерпеливый жест.
— Попытайтесь, доктор... Никаких догадок в отношении источников?
— Скорее всего, их получают извне... Я задавал много раз этот вопрос. Мне никогда не попадался тут продавец. Но вы же знаете: где есть деньги, много денег, то найдется и товар!
— Я знаю, доктор.
— А вам известны причины, по которым интеллектуалы втягиваются в наркотики? Чаще всего это начинается с того, что время от времени они начинают принимать их от бессонницы, от усталости, от расстройства. Вы знаете это?
— Это я тоже знаю. А вы... нет?
— Я — нет.
— По вашему мнению, доктор, Агрунски мог снова почувствовать потребность в наркотиках?
— Существует большой риск. Если он будет держаться на достаточном расстоянии от наркотиков, то будет спасен. Если попробует — все кончено. Я рассчитываю на его сознательность.
Мне захотелось высказать ему свою симпатию.
— Это болезнь, а он больной, доктор. Пока еще не удалось найти лекарства для лечения от насморка... А тут... Нет, вы ни в чем не можете себя упрекнуть. Вы не привили ему вируса. Он имел его всегда, не подозревая об этом.
— Ерунда!
— Если хотите, я назову вам множество наркоманов с громкими именами... Вы удивитесь.
— Бесполезно... Мне это совсем не интересно.
— Во всяком случае, спасибо вам за ваши сведения.
Доктор ничего не ответил.
* * *
Вернувшись в мотель, я поставил машину на то же место, что и накануне. Прилепил радиопередатчик обратно под бензобак и снова соединил проводочки от динамита под капотом.
Никто не звонил мне по телефону и не спрашивал меня, как сказал мне управляющий, когда я пришел к нему заплатить еще раз за номер. Я оставил его себе еще на день.
Потом я снова вышел на улицу и посмотрел на машину. Мои милые подонки должны обязательно выяснить причину, по которой не сработало их адское устройство!
Тихонько посмеиваясь, я попробовал представить, что им приходит в голову в связи с этим. То ли упал радиопередатчик, приклеенный с помощью пластыря, то ли отошел проводок от динамитного патрона...
Я снова положил передатчик на землю, после чего установил детонатор на свой манер. Пока я занимался этими делами, мимо меня проехала машина с откидным верхом. На лицах сидящей в ней парочки было написано: «новобрачные».
Я бросил взгляд на комнату, которая с другой стороны прикрывала мою машину, и, вернувшись в контору, снял и ее тоже, тут же все оплатив. Наверное, я стал самым лучшим клиентом этого мотеля.
Молодые люди, не переставая смеяться, сняли самый отдаленный номер, и управляющий подмигнул мне, когда я выходил из холла, думая о парочке. Они запомнят эту ночь... Но я, во всяком случае, сделал все, что мог, чтобы раненых не было.
Когда я переступил порог моей комнаты, зазвонил телефон. Я узнал голос, но предпочел все же убедиться с помощью кода, что это Дэйв Элрой.
— Салют, Тайгер! Я причалил час назад. Отель «Си клифт», комната 10. У тебя есть что-нибудь для меня?
— Да, попробуй узнать, есть ли наркотики в этой местности. Особенно обращай внимание на белое и постарайся выяснить, был ли Агрунски клиентом.
— Установлено?
— Все, старина. Он вошел во вкус. Его считали выздоровевшим и выпустили как здорового. Но простая умственная усталость могла снова вызвать у него потребность в наркотике. Он периодически исчезал. Возможно, ездил за припасами. Я нуждаюсь в уверенности. Узнай, не делал ли он запасов.
— Прежде чем спрятался?
— Да, попытайся узнать даты.
— Согласен.
— У тебя есть кто-нибудь в этом углу?
— Еще нет, но я знаю, кто сможет ввести меня в курс дела. Скажи-ка, Тайгер...
— Да?..
— Наверху начинает накаляться. Рэндольф устраивает дьявольский шум, требует, чтобы ты примчался в Нью-Йорк.
— Пошли его сварить себе яйца.
— Техники начали разбирать систему команды. Но еще ничего не нашли. Многие вопят, что саботаж невозможен и надо оставить все как есть.
— Болваны!
— Им не мешают орать. Этого нельзя бросить. Риск слишком велик.
— А как там Нигер Хоппес?
— Ничего. Грейди собрал весь свой народ и хочет всех бросить на поиски. У Нигера по-прежнему нет лица. Звонил Джонсон из Лондона. По последним сведениям, Хоппес слегка хромает. Но это может оказаться ложной деталью, чтобы затруднить его поимку. Ты знаешь, что он нюхатель?
— Да.
— Джонсон утверждает, что он пользуется волотрином, который свободно продается в нью-йоркских аптеках. Здесь производят подобный продукт, но не тот. Эрни Бентли сказал мне, что все эти сухие ингаляторы (чье бы это ни было производство) содержат в основном бензоприн или один из его производных. Но это не имеет ничего общего с тем, чем накачиваются гонщики, чтобы выиграть состязание. У этих ингаляторов есть марка «Службы здоровья»...
— Ладно... Позвони мне, если у тебя появится что-нибудь новенькое.
— Понятно. Чао! И... будь осторожен.
Я повесил трубку. Включив телевизор и лежа в темноте, я посмотрел последний эпизод вестерна, после чего в последних новостях мне сообщили, что стрелявший в Вестера по-прежнему свободен как ветер.
Я закрыл глаза... у меня было время. Прежде чем прийти ко мне, они подождут того мертвого спокойствия, которое парализует маленькие провинциальные города, как только наступает ночь и когда лишь ворчание фургонов на дорогах время от времени нарушает тишину. Я тоже могу уснуть. Хотя нет, напрасно я так думаю. Одному бездельнику не терпится узнать: почему не сработала его адская машинка. Опасаясь обвинения в плохой работе, он должен поспешить, чтобы поскорее ее проверить.
Вероятно, он уже нашел передатчик и решил, что это вибрация и жара оторвали его от бензобака... Потом должен поднять капот, чтобы убедиться, на месте ли динамитные палочки. Следом, разумеется, проверить провода детонатора. А там все так, как он сам устроил, за исключением последнего провода, того, который прикрепил я. Когда он до него дотронется...
Взрыв был ужасающим. Весь мотель внезапно осветила мощная вспышка, раздался оглушительный грохот, посыпались стекла...
Потом наступила мертвая пауза, и послышался шум от летящих обломков... дождя обломков, падающих сверху, и женский, истошно кричащий голос...
Я бросился туда раньше всех и стоял, рассматривая все это. Следом появился управляющий, чтобы запретить людям приближаться к месту взрыва. Он был в страшном смятении.
