Он почувствовал, как пальцы Армана прикоснулись к его спине,
и ощутил почти неуловимую перемену, произошедшую во всем теле Армана. Впереди и
чуть выше к открытой двери пробиралась какая-то рыжеволосая женщина, но вдруг
она обернулась и пристально посмотрела прямо на них.
Дэниел слегка вздрогнул и почувствовал разливающееся по телу
тепло.
– Арман, смотри! Рыжие волосы! – Совсем как у
близнецов во сне. Казалось, ее зеленые глаза буквально впились в него, когда он
воскликнул: – Арман, близнецы!
Потом ее лицо исчезло – она отвернулась и скрылась в
зрительном зале.
– Нет, – прошептал Арман, слегка тряхнув головой.
Дэниел физически ощущал немую ярость Армана. Так бывало всегда, когда Арман
чувствовал себя глубоко оскорбленным, взгляд его застыл и буквально
остекленел. – Таламаска, – произнес он с не свойственной ему слабой
усмешкой.
– Таламаска… – Это слово почему-то произвело
впечатление на Дэниела и показалось ему очень красивым. Он разбил его на части
и, сопоставив их с латинскими словами, понял, что оно означает. Откуда-то из
хранилищ памяти всплыло: «маска животного». Так в древности называли ведьм и
шаманов.
– Но что все это означает на самом деле? – спросил
он.
– Это означает, что Лестат – глупец, – сказал
Арман, и в его глазах на миг отразилась глубочайшая боль. – Но сейчас это
не имеет значения.
Хайман
Стоя под аркой, Хайман наблюдал за въезжающей в ворота
автомобильной стоянки машиной Вампира Лестата. Хайман был практически невидим,
несмотря на стильную куртку и брюки из модной джинсовой ткани, которые он снял
с манекена в магазине. На самом деле ему не нужны были зеркальные очки,
скрывавшие глаза. Не привлекала внимания и сияющая кожа. Потому что, куда ни
глянь, всюду маски, грим и расшитые блестками, ослепительно сверкающие костюмы.
Он пробрался поближе к Лестату, можно сказать, проплыл между
извивающимися телами подростков, окруживших машину. Наконец он увидел его
светлые волосы, а чуть позже – фиолетово-синие глаза. Лестат улыбался и посылал
своим обожателям воздушные поцелуи. А этот дьявол чертовски обаятелен! Он сам
вел автомобиль, нажимая на газ и расталкивая бампером хрупких маленьких
человечков, одновременно флиртуя, подмигивая, соблазняя, словно нога на педали
не имела к нему никакого отношения.
Радостное возбуждение и сознание своего триумфа – вот какие
чувства испытывал в данный момент Лестат. И даже сидящий рядом в машине его
молчаливый темноволосый спутник Луи смущенно разглядывал вопящих юнцов, словно
перед ним были райские птицы, и не понимал, что происходит на самом деле.
Ни тот ни другой не знали о пробуждении царицы. Ни тот ни
другой не знали о снах про близнецов. Поистине поразительное неведение! А как
легко прочитывать мысли в их молодых мозгах! Вампир Лестат, вполне успешно
скрывавшийся до сегодняшней ночи, теперь явно был готов объявить войну всем и
каждому и считал делом чести открыто проявлять свои мысли и намерения.
«Выследите нас! – во весь голос заявлял он своим
фанатам, хотя они его и не слышали. – Убейте нас! Мы сеем зло! Мы порочны!
Это только сейчас вам приятно веселиться и петь вместе с нами. Но когда вы
наконец постигнете истину, дело примет серьезный оборот. И вы вспомните, что я
никогда вам не лгал».
На секунду он встретился взглядом с Хайманом: «Я хочу быть
хорошим! Я бы умер во имя этого!» Но кто бы ни получил это сообщение, он не
подал и виду.
Луи, терпеливый наблюдатель, находился рядом только из
бескорыстной и чистой любви. Эти двое лишь вчера вновь обрели друг друга, и их
встреча стала поистине необыкновенной. Луи пойдет той дорогой, какой поведет
его Лестат. Луи погибнет, если погибнет Лестат. Но их страхи и надежды на эту ночь
были душераздирающе человеческими.
Они даже не догадывались, насколько близок страшный суд
царицы, не знали, что меньше часа назад она сожгла дом общины в Сан-Франциско.
Не знали, что в настоящий момент догорает знаменитый вампирский кабачок на
Кастрострит, а царица тем временем преследует тех, кто еще пытается спастись.
Но это означает, что многие из пьющих кровь, которые
скрываются в толпе, тоже ни о чем не подозревают. Они слишком молоды, чтобы
уловить предупреждения старших, услышать предсмертные вопли обреченных. Сны о
близнецах лишь смутили их умы. Все они по-разному смотрели сейчас на Лестата:
одни – исполненные ненависти, другие – охваченные религиозным рвением. Они либо
уничтожат его, либо превратят в бога. Они даже не догадывались о том, какая опасность
их поджидает.
Но как быть с близнецами? Как истолковать сны?
Хайман следил за продвижением машины, пробивающей себе путь
к служебному входу в здание. Он взглянул на россыпь звезд над головой –
крошечные точки света, едва проглядывающие сквозь нависший над городом туман.
Ему показалось, что он ощущает приближение своей бывшей повелительницы.
Он повернулся и начал осторожно пробираться сквозь толпу к
концертному залу. Если в такой давке он хоть на миг забудет о собственной силе,
случится катастрофа. Он способен нанести рану или сломать кости, даже не
заметив этого.
Хайман бросил последний взгляд на небо и вошел в здание. С
легкостью одурманив билетера, он миновал турникет и направился к ближайшей
лестнице.
Зал был почти заполнен. Он задумчиво огляделся, словно
смакуя ощущения этого момента, как делал это всегда. Зал не представлял собой
ничего особенного: полая скорлупа, вместилище звука и света – чрезвычайно
современная и непростительно уродливая.
Но смертные… Как приятно смотреть на эти сияющие здоровьем
лица, крепкие, не источенные болезнями тела, ни одна кость которых не сломана.
И карманы их набиты золотом.
На самом деле Хаймана потрясло душевное равновесие и
рационально продуманное благополучие всего города. Да, конечно, в Европе он
видел богатства, какие ему прежде и не снились, но ничто не могло сравниться с
безупречным внешним видом этого не слишком-то большого многонаселенного города
и даже с сельскими окраинами Сан-Франциско, маленькие оштукатуренные коттеджи
которых были заполнены всевозможными предметами роскоши. Дороги наводняли
элегантные автомобили. Бедняки получали деньги из банкоматов при помощи
волшебных пластиковых карточек. Трущоб не было нигде. Несмотря на множество
высоких башен и великолепных отелей, изобилие фешенебельных особняков,
окружающие город море, горы и сверкающие воды залива делали его больше похожим
на спасительное убежище, место, позволяющее избавиться от страданий и уродства
остального мира.
