Итак, когда они замолчали, Мекаре вышла вперед и совершила
наложение рук на царя. Она опустила руки ему на плечи, и закрыла глаза. Потом,
не обращая внимания на злобный взгляд царицы, она проделала то же самое и с
ней.
«Объясни нам, – сказала Мекаре царице, – что
случилось в тот самый момент. Что ты помнишь? Что ты видела?»
Царица молчала, ее лицо исказилось подозрением. По правде
говоря, это превращение только прибавило ей красоты, но в ней появилось что-то
отталкивающее, словно она перестала быть цветком и превратилась в его
белоснежную восковую копию. Пока она размышляла, ее лицо становилось все более
мрачным и жестким, и я инстинктивно встала рядом с Мекаре, чтобы защитить ее от
возможных последствий.
Но царица заговорила:
«Они пришла убить нас, предатели! Они обвинили бы во всем
духов – таков был план. И все принялись бы снова есть плоть, плоть своих
матерей и отцов, плоть тех, на кого они любили охотиться. Они пришли в дом и
нанесли мне раны кинжалами – мне, своей повелительнице, своей царице! – Она
помолчала, словно мысленно вновь увидела ту страшную сцену. – Они вонзили
в меня кинжалы, они жестоко ранили меня в грудь. С такими ранами не выживешь,
и, падая на пол, я знала, что умерла! Слышите? Я знала, что меня ничто не
спасет. Кровь хлестала из меня фонтаном.
Но, увидев на полу лужу собственной крови, я осознала, что
нахожусь не в раненом теле, что я уже оставила его, что смерть забрала меня и
резко толкает вверх, как бы сквозь большой туннель, где я перестану страдать!
Мне не было страшно, я ничего не чувствовала, я посмотрела
вниз и увидела на полу этого домишки себя, бледную, окровавленную. Но мне было
все равно. Я стала свободной. Но внезапно мне что-то схватило, схватило мое
невидимое “я”! Туннель пропал, я попалась в большую сеть, подобную рыбацкому
неводу. Изо всех сил попыталась я вырваться, и она подалась, но не порвалась,
она схватила меня и крепко держала, и я не могла подняться.
Когда я попробовала крикнуть, я снова оказалась в своем
теле! Я билась в агонии, словно ножи резали меня заживо. Но эта сеть,
гигантская сеть, не отпускала меня, она больше не была бесконечной, она сжалась
в более плотную ткань, напоминавшую огромное шелковое полотно.
И эта сеть – одновременно видимая и невидимая – вихрем
крутилась вокруг меня, поднимая, швыряя на пол, поворачивая из стороны в
сторону. Из ран лилась кровь. И она намочила ткань, как произошло бы с любой
сетью.
И то, что было прозрачным, перестало быть таковым. И я
увидела чудовищную вещь, бесформенную, невероятных размеров, по которой текла
моя кровь. Но у этой вещи была и другая материя, очевидно, какой-то центр,
крошечный пылающий центр, который оказался внутри меня и бился в моем теле, как
напуганный зверь. Он носился по моим рукам и ногам, бился, стучал. Словно
сердце обрело конечности и теперь стремилось убежать. Оно кружилось в моем
животе, а я рвала ногтями собственное тело и готова была взрезать себе живот,
лишь бы оно убралось.
И мне показалось, что огромная невидимая часть этого
существа – кровавое облако, которое окружило и обволокло меня, –
подчиняется этом крошечному ядру, суматошно кружащемуся по моему телу, то
кидающемуся мне в ладони, то появляющемуся в ногах. Оно помчалось вверх по
позвоночнику.
Я умру, несомненно умру, думала я. Потом я словно ослепла!
Тишина. Оно меня убило – я была в уверена. Теперь я, наверное, опять должна
взмыть вверх? Но вдруг я открыла глаза и села на полу, как будто и не
подвергалась нападению, я видела все так отчетливо! Хайман, пламенеющий факел в
его руке! Деревья в саду – такое впечатление, что раньше я никогда
по-настоящему не присматривалась к самым простым вещам! Боль окончательно
исчезла – я не ощущала ее ни внутри, ни снаружи. Только свет обжигал глаза, я
не могла выносить его сияние. Но при этом я спаслась от смерти, мое тело стало
еще более прекрасным, безупречным. Вот только…»
И тут она замолчала, равнодушным взглядом уставившись в
пустоту. А потом добавила:
«Остальное вам рассказал Хайман».
Она взглянула на стоящего рядом с ней царя, пытающегося
постичь смысл ее слов, как пытались постичь его мы.
«Ваш дух, – сказала она. – Он пытался убить нас.
Но все получилось иначе, вмешалась некая великая сила, восторжествовавшая над
его дьявольским злодейством. – И снова убежденность покинула ее. Ложь так
и не слетела с языка. Лицо внезапно превратилось в холодную маску злобы. И она
ласково сказала: – Скажите нам, ведьмы, мудрые ведьмы – вам же известны все
тайны, – как называются такие, как мы?»
Мекаре вздохнула и посмотрела на меня. Я поняла, что она не
хочет сейчас говорить об этом. И мне вспомнилось старое предостережение духов.
Египетские царь и царица начнут задавать нам вопросы, и наши ответы им не
понравятся. И нас уничтожат…
Царица повернулась к нам спиной, села и склонила голову.
Тогда и только тогда стала очевидной ее истинная печаль. Царь устало улыбнулся
нам.
«Мы страдаем, ведьмы, – сказал он. – Мы сможем
снести бремя нашего превращения только при том условии, что разберемся во всем.
Вы, кто общается с невидимыми существами, скажите нам, что вам известно о таком
волшебстве, помогите нам, если можете, ибо вы знаете, что мы никогда не желали
вам зла, мы всего лишь хотели сеять истину и закон».
Мы не стали заострять внимание на очевидной глупости этого
утверждения – о преимуществах насаждения истины путем поголовной резни. Но
Мекаре потребовала, чтобы теперь царь рассказал все, что помнит.
Он говорил о том, что, без сомнения, известно каждому из
вас. О том, как он умирал, как попробовал кровь жены, заливавшую его лицо, как
его тело словно возродилось и потребовало этой крови, как он принял ее у жены и
как она дала ему кровь и он стал таким же, как она. Но у него не было
таинственного облака крови. Ничто не бегало, безумствуя, по его внутренностям.
«Жажда невыносима, – сетовал он. – Невыносима».
И тоже склонил голову.
Сначала мы с Мекаре лишь молча смотрели друг на друга, и по
обыкновению Мекаре заговорила первой:
«Мы не знаем, как называются такие, как вы. Мы не слыхали,
чтобы в нашем мире прежде случалось хоть что-либо подобное. Но совершенно
очевидно, что там произошло. – Она устремила взгляд на царицу. –
Когда ты почувствовала наступление смерти, твоя душа, как очень часто
случается, попыталась побыстрее убежать от страданий. Но когда она поднималась,
ее схватил дух Амель, невидимый, как и твоя душа. При нормальном течении
событий ты смогла бы с легкостью побороть это привязанное к земле существо и
перейти в неведомые нам миры.
