— Ладно, попробую, — сказал я таким тоном, словно делал ей одолжение. — Попытка не пытка.
Бармен наполнил мой бокал из бутылки с этикеткой «Danziger Goldwasser»
[4]
.
Порывисто и в то же время как-то настороженно блондинка наклонилась ко мне, и я прочел в ее скрывавшихся под темными очками глазах безысходность, тревогу и немую мольбу о помощи.
— Попытка не пытка, — повторила она. — Когда-то это была моя жизненная установка. Теперь-то я убедилась, что в жизни все наоборот: попытка часто оборачивается пыткой.
— На собственном опыте?
— Да. Вся моя жизнь — пытка. — Ее полные, густо накрашенные губы скривились в гримасу.
Блондинка опять села прямо. Пьяной она не была, а если и была, то держалась прекрасно. С ней определенно творилось что-то неладное: казалось, почва уходит у нее из-под ног и она цепляется за меня из последних сил.
Но протягивать ей руку помощи мне не хотелось; наоборот, я вдруг почувствовал сильное желание выйти из бара и поскорей уехать подальше от «Гасиенды» и от нее — с такой, похоже, лучше не связываться.
Но я связался — поднял бокал и с фальшивой улыбкой произнес:
— За здоровье тех, кто пьет чистое золото.
Она пригубила свой бокал.
— Здоровье тоже бывает разное, а впрочем, желания ведь все равно никогда не сбываются. На них, говорят, далеко не уедешь. Ну, хватит! А то я совсем распустилась: все время кисну — прямо психоз какой-то!
Сделав над собой усилие, блондинка опять обратилась ко мне:
— Вы вот мне удачи желаете, а сами на вид не из удачливых. У вас, судя по всему, тоже что не попытка, то пытка.
— Угадали.
— Я же вижу. У вас это на лице написано, а я лица читать умею. С детства. Особенно мужские.
— Вы и сейчас еще не старуха, — доверительно сказал я.
Мне хотелось, чтобы у меня с миссис Уичерли установился контакт — тогда она разговорится и не заметит, что ее допрашивают. — Сколько вам лет?
— Я никогда на этот вопрос не отвечаю. А знаете, почему? Потому что чувствую себя столетней старухой. Когда лорду Байрону было лет тридцать, в одной гостинице — кажется, в Италии — его спросили, сколько ему лет. Он ответил: «Сто», и я его вполне понимаю. А через год он умер в Миссолунги. Хорошая история? Смешная, правда?
— Обхохочешься.
— У меня этих историй — миллион. Со мной не соскучишься. Такого могу порассказать — всю ночь глаз не сомкнете. — Она криво усмехнулась: — Ведьма, одно слово.
Я, как вежливый человек, стал говорить, что на ведьму она совсем не похожа, а про себя подумал: «Вылитая ведьма».
— Действительно пахнет золотом, — сказала она, когда я допил крепкую сладковатую водку.
— Запах золота я люблю, но, на мой вкус, водка слишком сладкая. Перейду-ка я, пожалуй, на «бурбон».
Блондинка повернула голову и осмотрелась. Молодожены уже ушли.
— Если собираетесь заказывать виски, то поторопитесь, а то бар скоро закроется, — посоветовала она. — Заодно и мне можете взять еще одну порцию водки. — И, помолчав, добавила: — У меня деньги есть.
Я заказал себе виски, ей — водку и, несмотря на ее сопротивление, за все расплатился сам.
— Лишняя рюмка водки меня не разорит. Давайте познакомимся. Меня зовут Лью Арчер.
— Очень приятно, Лью. А я — мисс Смит.
Мы чокнулись.
— Вы не замужем?
— Нет, а вы женаты?
— Был когда-то. Развелся.
— Понимаю. Мне вы можете не рассказывать, что такое неудачный брак. Не жизнь, а каторга. А чем вы занимаетесь?
— Чем придется.
— А все-таки? Нет, подождите, дайте я сама угадаю. Я ведь отлично угадываю профессии. — В этот момент она была похожа на ребенка, который никак не может решить, во что бы ему поиграть.
— Попробуйте.
Ее взгляд скользнул с моего лица на плечи, как будто ей вдруг захотелось положить мне на грудь голову и всплакнуть. Затем она нерешительно протянула руку и пощупала мои мускулы. Руки у нее были красивые, вот только ногти обкусаны.
— Вы профессиональный спортсмен? Для своих лет вы в отличной форме.
Сомнительный комплимент.
— Не угадали. Даю еще две попытки.
— А что мне будет, если я угадаю?
— Памятник вам поставлю.
— На могиле — самое время.
Она вновь посмотрела на меня своим тяжелым взглядом, я поежился, и пуговица на пиджаке расстегнулась.
— Вы носите оружие? Вы полицейский? — спросила она хриплым шепотом.
— Опять не угадали. Осталась всего одна попытка.
— Почему у вас пистолет?
— Ваше дело не спрашивать, а отгадывать.
— Погодите, вы же сказали, что занимаетесь чем придется. Уж не преступник ли вы?
Пришлось срочно входить в роль.
— Говорите потише, — буркнул я и, втянув голову в плечи, воровато осмотрелся по сторонам, как это делали уголовники, когда я приезжал их арестовывать.
Рыжеволосая красавица в сопровождении своих упитанных телохранителей в широкополых шляпах двинулась к выходу. Перебивая друг друга, «шляпы» увлеченно беседовали о быках шотландской породы. Бизнесмены уговаривали друг друга выпить по последней, а на лицах их жен застыл немой вопрос — по последней ли?
Рука блондинки коснулась моего плеча.
— Почему вы носите с собой пистолет?
— Не будем об этом говорить.
— Нет, будем, — капризно, повысив голос, сказала она. — Мне интересно. Вы случаем не гангстер, не убийца?
— Опять не угадали. Все, игра окончена. Какая вам разница, кто я.
— Есть разница. Мне хочется знать.
Только сейчас она впервые по-настоящему оживилась — я бы сказал даже, возбудилась.
— Для чего вам пистолет? — в который раз вполголоса спросила она, кокетливо прикусив язычок.
— Давайте хотя бы здесь об этом не говорить. Вы же не хотите, чтоб меня арестовали.
— Мы можем пойти ко мне, — прошептала блондинка. — У меня в коттедже есть бутылка. Бар все равно уже закрывается. Выпьем и поговорим. — И она взяла со стойки свою сумочку из крокодиловой кожи.
Мы пересекли двор и пошли тропинкой через освещенный луной сад. С залива подул ветерок, и под ногами заметались причудливые тени.
Она долго рылась в сумке в поисках ключа, потом долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Внутри было темно. Она остановилась и, дрожа, прижалась ко мне всем телом — на удивление мягким и теплым.
