Однако мечта оставалась неосуществимой. Он слишком много работал и у него не оставалось времени на женщин. Был он помощником прокурора округа, потом окружным прокурором. Берт готовил свои процессы с необычайной тщательностью, словно закладывал основные принципы всего общества. Я это знал, потому что помогал ему. Верховный суд штата считал работу Берта в суде образцом юриспруденции. И вот в сорок лет Грэйвс решил пробить головой стенку. Но, может быть, ему удастся взобраться на стену, или она рухнет сама.
Тэггерт дернул ногой. Самолет сделал вираж и снова выровнялся. Миранда убрала руку.
У Алана от злости немного покраснели уши. Он потянул на себя рычаг, и самолет стал набирать высоту. Казалось, Алан стремился вверх вместе с самолетом, чтобы оставив Миранду позади, лететь одному в бескрайнем небе. Температура за бортом упала до минус пяти градусов. С высоты в два с половиной километра я увидел Каталину. Через несколько минут мы повернули влево, к белому пятну Лос-Анджелеса.
Я крикнул в микрофон:
— Вы не могли бы посадить самолет в Бербенке? Я хотел бы порасспросить там людей.
— Как раз это я и собираюсь сделать.
Долина встретила нас летней жарой. Жара была повсюду. Мельчайшая пыль забилась мне в нос и высушила горло. Сухость во рту оставалась у меня целых полдня, даже когда я вернулся в город.
Диспетчер такси в аэропорту был в красной рубашке со стального цвета повязкой на рукавах. Желтая фуражка почти вертикально сидела на его затылке. От жары и постоянной брани его красное лицо сделалось сердитым и невозмутимым. Он вспомнил Сэмпсона, увидев его фото.
— Да, он появлялся здесь вчера. Я заметил его, потому что он был под мухой. Не вдрызг, иначе я вызвал бы полицию. Просто выпил немного лишнего.
— Понятно, — буркнул я. — С ним кто-нибудь был?
— Я никого не заметил.
Женщина с двумя лисами на плечах, которые, казалось, сдохли от жары, прошла за оградительную решетку.
— Я должна немедленно попасть в город!
— Сожалею, мадам. Вам придется немного подождать.
— А я вам говорю — это срочно!
— Вам придется подождать, — монотонно пробурчал диспетчер. — У нас сейчас нет машин, понимаете?
Он снова повернулся ко мне:
— Что-нибудь еще, приятель? Ваш друг попал в переделку или что-нибудь в этом роде?
— Не знаю, на чем он отсюда уехал?
— В черном лимузине. Я обратил внимание, потому что на нем не было никаких знаков. Вероятно, он был из какого-нибудь отеля.
— В нем был пассажир?
— Только водитель.
— Вы его знаете?
— Я знаю несколько шоферов из отеля, но они постоянно меняются. Этот был низкого роста, как мне показалось, и немного бледноватый.
— Вы не запомнили номера машины?
— Я всегда держу глаза открытыми, но я не гений.
— Благодарю, — я дал ему доллар и сообщил: — Я тоже не гений.
Я поднялся в бар, где Алан и Миранда сидели словно два незнакомых человека, столкнувшихся по воле случая.
— Я звонил в «Валерио», — сказал Алан. — Лимузин скоро будет здесь.
Когда он приехал, я увидел за рулем невысокого бледного мужчину в блестящем сером костюме, похожем на судейский, и в полотняной кепке. Диспетчер доложил мне, что это не тот, что отвозил Сэмпсона.
Я сел спереди рядом с водителем. Он повернулся ко мне с нервной поспешностью. Бледное лицо, впалая грудь и выпуклые глаза.
— Да, сэр, — вежливо и подобострастно промолвил он.
— Мы едем в «Валерио». Ты работал вчера?
— Да, сэр, днем.
Он включил передачу.
— Кто-нибудь работал кроме тебя в это время?
— Нет, сэр. Есть еще один парень, но он дежурит ночью. Он не приходит на работу до шести вечера.
— У тебя был вызов в аэропорт Бербенк вчера днем?
— Нет, сэр.
В его глазах вспыхнуло беспокойство.
— По-моему, нет, — прибавил он.
— Но ты не уверен?
— Нет, сэр, уверен. Я сюда не ездил.
— Ты знаешь Ральфа Сэмпсона?
— В «Валерио»? Да, сэр. Конечно, знаю, сэр.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Я не видел его уже несколько недель.
— Понятно. Кто передает тебе вызов?
— Оператор с пульта. Я надеюсь, что ничего не случилось, сэр? Мистер Сэмпсон — ваш друг?
— Нет, я только его служащий.
Остаток пути шофер молчал, жалея о зря произнесенных «сэр». Выходя, я протянул ему доллар, чем сильно смутил его. Миранда оплатила проезд.
— Мне бы хотелось осмотреть домик, — обратился я к ней в вестибюле отеля. — Но прежде я хочу потолковать с телефонистками.
— Я возьму ключ и подожду вас, — произнесла она.
Дежурной телефонисткой оказалась старая дева, которая мечтает о мужчинах ночью и ненавидит днем.
— Да, — промямлила она.
— Вчера днем вы получили из аэропорта вызов на машину?
— Мы не отвечаем на подобные вопросы.
— Это скорее утверждение, а не вопрос.
— Я очень занята.
Ее голос звучал как звон монет, а маленькие глазки стали жесткими и блестящими. Я положил доллар на стол рядом с ее локтем. Она так посмотрела на него, словно он был заразным.
— Я позову управляющего!
— Хорошо. Я служащий мистера Сэмпсона.
— Мистера Ральфа Сэмпсона? — вздрогнув, быстро спросила она.
— Совершенно верно.
— Именно он и звонил вчера.
— Это я знаю, а что было потом?
— Он почти сразу отменил вызов, я даже не успела передать его шоферу. У него изменились планы?
— Очевидно. Вы уверены, что оба раза звонил он?
— О, да. Я хорошо знаю мистера Сэмпсона. Он уже четыре года приезжает в наш отель.
Для того чтобы заразный доллар не испачкал стол, она спрятала его в дешевую пластмассовую сумочку. Затем она повернулась к пульту, на котором загорелись три красные лампочки.
Миранда встала, когда я вернулся в вестибюль. Здесь было тихо, роскошная обстановка, толстые ковры, глубокие кресла, мальчики-рассыльные в лиловой форме. Миранда двигалась подобно ожившей в музее нимфе.
— Ральф не был тут около месяца. Я спрашивала помощника управляющего.
— Он дал вам ключ?
— Конечно. Алан пошел открывать замок.
Я последовал за девушкой по коридору, закончившемуся железной дверью. Территорию позади главного здания пересекали небольшие аллейки, по обеим сторонам которых среди лужаек и цветников стояли домики. Они занимали целый квартал, обнесенный высокой каменной оградой, похожей на тюремную. Однако заключенные могли позволить себе жить здесь полнокровной жизнью. В их распоряжении были теннисные корты, бассейн, бар и ночной клуб. Единственное, в чем нуждались обитатели, это в туго набитых бумажниках или в чековых книжках.
