— Входите, — пригласила она гостя.
Квартира была большая и просторная. Шесть комнат с зимним
садом. Такие московские квартиры стоили полтора или два миллиона долларов. Он
прошел в просторную гостиную, украшенную живыми цветами.
— Добрый день, — услышал он приятный женский голос за спиной
и обернулся. Это была хозяйка квартиры — Алдона Абасова.
Глава девятая
Высокого роста, зеленоглазая, с чувственными губами, немного
вытянутым носом, придававшим ее лицу некую загадочность, и роскошными темными
волосами, она была в светло-розовом платье до пола. Хозяйка внимательно
осмотрела гостя. Она уже видела первого адвоката, потухшего типа в памятом
костюме и старом галстуке. Этот был щеголь. Он был на целую голову выше нее и
имел широкие плечи. Она обратила внимание на мягкую обувь известной швейцарской
фирмы, на безупречный костюм, на дорогой галстук, подобранный в тон голубой
сорочке. И даже на запах его парфюма, так приятно щекотавший ее ноздри.
— Это старый парфюм, — сказала она, улыбнувшись и протягивая
руку, — Алдона Абасова. Можно просто Алдона.
— Меня обычно называют Дронго, — пожал он ее холодную руку,
— но насчет парфюма я с вами не совсем согласен. Он действительно старый, но
мне нравится. И поэтому я употребляю его последние лет двадцать. От лосьона для
бритья до шампуня.
— Это такой традиционно мужской аромат, — согласилась она, —
садитесь на диван.
Она опустилась рядом, закинув ногу на ногу. Платье оказалось
на пуговицах, которые заканчивались где-то очень высоко. Ноги у нее были
безупречные. Ровные и красивые. И судя по всему, она об этом знала, так как
намеренно села в подобной позе, показывая свои ноги.
— Что-нибудь будете пить? — спросила она.
— Нет, спасибо.
— Я не ожидала, что в Баку есть такие адвокаты, —
усмехнулась Алдона.
— Сейчас мир глобализуется, — заметил Дронго.
— Теперь буду знать. В следующий раз обращусь именно к вам
за помощью, — немного кокетливо произнесла хозяйка квартиры.
— Надеюсь, что следующего раза не будет, — парировал он, —
это слишком тяжелая ноша по защите интересов вашего супруга.
— Да, верно, — она нахмурилась, — чем я могу вам быть
полезной?
— Я хочу поговорить с вами о деле вашего супруга.
— Это я уже поняла. К сожалению, я ничем не могу вам помочь.
Я просто ничего не знаю.
— Мне как раз кажется, что именно вы сможете пролить свет на
некоторые неясности этого дела.
— Каким образом?
— Вы ведь тоже работали в банке «Универсал».
— Когда это было. Я уже и забыла про это, — махнула она
рукой.
— Долорес, — крикнула он домработнице, — принесите мне
кампари. Может, вы согласитесь что-то выпить?
— Мне джин с тоником, — кивнул Дронго.
— Кампари и джин с тоником, — крикнула хозяйка.
— Вы работали там пресс-секретарем и должны были хорошо
знать всех сотрудников банка, — напомнил Дронго.
— Раньше знала, но сейчас я все забыла. У меня столько дел.
В комнату лениво вошел огромный бульдог, чем-то неуловимо
похожий на Ахмеда Абасова. И лег у обнаженных ног хозяйки, словно предупреждая,
что является ее охранником. Она победно улыбнулась.
— И тем не менее вы там работали, — упрямо повторил Дронго.
— Работала. Ну и что?
— Убитый был тоже сотрудником банка.
— Да, верно. Какой-то Плашкин или Плушкин. Я точно не помню,
— она явно переигрывала.
Домработница вкатила столик, на котором были джин и кампари.
Дронго взял свой стакан, она свой бокал.
— Я полагал, что вы лучше знаете этого человека, — осторожно
сказал Дронго.
Она попробовала кампари и улыбнулась. Зубы у нее были
красивые, мелкие и ровные. Такие зубы получаются у хороших стоматологов, они не
бывают такими от рождения.
— Почему? Почему я должна была знать его лучше? Он один из
обычных сотрудников банка, — она отвела глаза.
— Алексей Паушкин, — назвал правильно его фамилию Дронго, —
он ведь закончил школу в Подольске.
Она беспокойно шевельнулась. Бульдог поднял голову.
Очевидно, он умел чувствовать настроение хозяйки.
— Возможно, он учился там, — быстро согласилась Алдона, — но
я все равно не понимаю, какое это имеет ко мне отношение.
В комнату вошел второй бульдог, еще более огромный, чем
первый, и еще более похожий на своего хозяина. Обе собаки были в
мрачно-меланхоличном состоянии. Они чувствовали, что с их хозяином произошла
беда. Второй бульдог прошел по комнате и устроился рядом с креслом, где сидел
Дронго.
— А мне казалось, что вы должны знать всех, кто учился в
Подольске, — невинным голосом сказал Дронго.
— Почему вы так решили? — нервно спросила она.
— Ведь вы учились с ним в одном классе.
Обе собаки одновременно подняли головы, глядя на свою
хозяйку. Она вздрогнула, поставила бокал на столик. Отодвинула его ногой.
— Вы пришли сюда, чтобы меня оскорбить? — у нее на лице
появились красные пятна.
— Нет. Я только хочу установить истину. Разве я ошибаюсь?
— Возможно, он учился в нашей школе, когда я там училась. Но
у нас была большая школа и я не обязана была всех помнить.
— Он учился в вашем классе.
— Ну и что? Вы помните всех, кто с вами учился в одном
классе?
— Конечно, помню. Всех до единого. Двадцать девочек и
пятнадцать мальчиков. С некоторыми дружу до сих пор.
— Вы счастливый человек. А я не такая. Я их всех забыла.
Если вы наводили справки о моей жизни, то должны были знать, что я училась в
Подольске только до шестнадцати лет. А потом мы переехали в Литву, где и жили в
течение восьми лет, пока я не вернулась в Москву.
— Все правильно. Но Алексей Паушкин был вашим лучшим другом,
когда вы учились в подмосковной школе.
— Кто вам об этом сказал? — разозлилась она.
— Мне пришлось съездить в Подольск, где вас помнят до сих
пор, — соврал Дронго.
— Это неправда, — чуть повысила голос Алдона, — меня там
никто не помнит. Не нужно лгать. Кто рассказал вам про Алексея? Абасов? Этот
ревнивый тип, который превратил мою жизнь в один адский кошмар.
Собаки снова подняли головы, глядя на хозяйку, словно ожидая
от нее распоряжения разорвать так нервировавшего ее незнакомца.
