— Как я тебе сделаю?! — возмущенно забубнил оператор.
— Как хочешь! Но наш разговор должен остаться на пленке.
Кристина открыла дверцу машины.
— Доброе утро! Вы меня помните?
Елена оглянулась.
— О, это вы? Здравствуйте!
Процокав по асфальту на своих каблучках, она подошла к Кристине.
— Как ваши дела?
— Мы могли бы поговорить?
— Разумеется. А в чем дело?
Хоботова была мила, доброжелательна и улыбчива, и Кристина поймала себя на мысли, что ей стоит большого труда не поддаваться ее обаянию: Елена как-то уж совсем не походила на женщину, виновную в смерти трех человек, и отравившую еще бог весть сколько народу.
— Мне надо уточнить кое-какую информацию насчет того случая на вашей бензоколонке, — начала Кристина.
Услышав слова «тот случай», Елена мгновенно переменилась в лице.
— А… А разве вам еще не все ясно? — проговорила она, запинаясь.
«Она прекрасно знает, что рабочие отравились из-за нее!» окончательно удостоверилась Кристина.
— Меня интересует, кто вам поставлял этиловую жидкость? — сказала она, решив сразу брать быка за рога.
Елена еще сильнее побледнела.
— Какую такую жидкость?
— Ваша АЗС торговала этилированным бензином, запрещенным к продаже. В результате погибли люди.
— Я тут ни при чем! — чуть не взвизгнула Елена. — Я не виновата!
— А я вас ни в чем и не обвиняю, — спокойно, но жестко отозвалась Кристина. — Мне надо знать, кто осуществлял эти поставки.
У Елены затряслись губы.
— Но ведь мне сказали, что уголовное дело закрыто, что в нем нет состава преступления…
— Вы хотите, чтобы я пошла в прокуратуру?
— Нет, но…
— Так кто осуществлял поставки?
Елена в панике смотрела на Кристину. На ее аккуратно подкрашенные глаза навернулись слезы.
— Вы войдите в мое положение! — беспомощно всхлипнула она. — Если брать на реализацию неэтилированный бензин, то наценка получается совсем маленькая… У меня и так вечно денег не хватает, у меня же сын… А если брать этилированный, то тогда хорошая прибыль выходит…
— Последний раз спрашиваю…
Кристина потянула на себя дверцу машины, всем своим видом показывая, что больше не намерена терять время.
— Эдик! — выкрикнула Елена. — Он на «Элементе» работает! Это такой завод в Захолмске. Я у него брала этилку, а потом мы сами разводили бензин.
«Сами разводили! — ужаснулась Кристина. — Идиотка! Вот потому-то у нее все и перемерли! Работали наверняка без противогазов и без спецодежды…»
— Как мне найти этого Эдика? — спросила она.
— Внутренний телефон 25–30.
— Понятно, — бросила Кристина и, не попрощавшись, захлопнула дверцу своего «Фольксвагена».
— Что вы собираетесь делать?! — закричала Елена, колотя кулачками в стекло. — Вы считаете меня виновной? Но я ведь не хотела!
Ее серебристый пуделек отчаянно гавкал.
* * *
— Она, должно быть, страшно жалеет, что вообще связалась с тобой, сказал Софроныч, когда они выехали на дорогу.
Кристина сосредоточено вела машину.
— Ты все заснял?
— Вроде бы все. Может быть, звук будет не совсем идеальный, но ничего, разобрать можно. Да-с, крутая дамочка нам попалась… — усмехнулся Софроныч. — Дура-дурой! А вот из-за таких дураков люди гибнут. «Я не хотела!» — передразнил он. — Ну и куда мы двигаем дальше?
— На «Элемент», — мрачно сообщила Кристина. — Кстати, знаешь что? Насколько мне известно владельцем этого заводика является никто иной, как господин Караваев — стольниковский зять!
Услышав такое, Софроныч аж присвистнул.
— Быть не может! Что ж тогда получается? Стольников запретил использование этилки и подрубил зятю весь бизнес?!
— Дело ясное, что дело темное, — отозвалась Кристина. — Ладно, разберемся на месте.
* * *
В два часа дня в зале для пресс-конференций газеты «Вестник» собрались журналисты почти всех областных средств массовой информации. Выступал Ивар Алтаев, тот самый, жена которого вчера заявила, что безобразные уличные надписи — дело рук Стольникова и его выборщиков.
Ивар говорил жестко, короткими фразами:
— Мы имеем дело с хорошо спланированным заговором. Всем известно, что к подобной агитации прибегают люди, приближенные к криминальной среде. Хоботов три года отсидел на зоне, а теперь желает продолжить свою преступную карьеру, только уже в политической сфере. Вчерашнее заявление, якобы сделанное моей женой, — тоже часть этого заговора. Моя жена в настоящий момент находится в Москве. А люди Хоботова, по всей видимости, полагают, что мне мало одной супруги, и решили подсунуть мне еще одну. Не могу не оценить их заботу!
Ивар делано поклонился в сторону телекамер.
Журналисты внимательно слушали, кое-где даже раздавались смешки.
— Глядишь, этот Алтаев и сможет вытащить Стольникова из дерьма, сказал своему коллеге седенький патриарх — редактор газеты «Наш город».
Коллега кивнул.
— Черт их знает, кто из них врет, а кто говорит правду. Но Алтаев молодец. Хорошо выкручивается. Я бы ему даже поверил.
* * *
Боголюб вел машину, Никитин сидел рядом с ним, а Леденцова с Иваром расположились на заднем сидении. Все избегали смотреть друг на друга и молчали.
Первой не выдержала Леденцова.
— Ив, ты уверен, что ты сделал все правильно? — произнесла она дрогнувшим голосом. — Ты ведь обвинил Хоботова во всех смертных грехах, вплоть до распродажи национального достояния! А у нас нет ни одного доказательства!
Ивар перевел на нее суровый взгляд.
— Кроме того, у нас нет выбора. Спасти репутацию Стольникова можно было только одним способом: объявить, что в области назревает заговор. Мы просто должны были заявить во всеуслышание, что криминал в лице Хоботова рвется во власть. Иначе у нас не было бы ни одно шанса на успех!
— По правилам грязно можно играть только исподтишка, — усмехнулся Никитин. — А мы вынуждены играть грязно в открытую. Мы нанесли свой удар, теперь очередь Синего.
— Но ведь должны быть доказательства! — не унималась Леденцова. — На нас же в суд подадут!
— Ну и черт с ним! — буркнул Боголюб. — Мало, что ли, на нас в суд подавали?
— Завтра последний день агитации, и мы представим все нужные доказательства к десяти утра, — сказал Ивар. — Я уже назначил еще одну пресс-конференцию. И мы должны принести на нее материалы, доказывающие, что Хоботов вор, уголовник и предатель Родины!
