Нина тихонько поцеловала Клима в плечо. Он улыбнулся во сне.
«Ты ничего не знаешь обо мне, да тебе и не нужно знать».
Приподнялась – вдвоем на узкой полке было тесно. Но Клим, не просыпаясь, притянул ее к себе. Его сердце стучало гулко и ровно.
2
Олман был прав – оформить документы чехословацкого консульства оказалось не так сложно. Взятка и бумага, составленная им для Комиссариата по иностранным делам, решили дело. Через две недели Нина уже танцевала на первом балу в своем новом доме, снятом у Тамары за символическую плату. Китайская казна не досчиталась таможенных сборов на десять ящиков шампанского.
– Заработать легко тому, кто по натуре торговец, – говорила Тамара. – Например, наш Лемуан нюхом чует, где лежат деньги. А вы, Нина Васильевна, правитель: куда ни придете, люди начинают подчиняться вам, ибо так должно быть.
Нина смеялась:
– Ах, если бы! Кто мне будет подчиняться?
– Слушайте меня: я по натуре мудрец и знаю, что говорю. Мудрец, торговец и правитель – это самое удачное сочетание для любого предприятия. Поэтому у нас все получается.
Все действительно выходило как надо, но тем не менее у Нины под кожей засел страх. Ее не покидало чувство, что она полностью зависит от Олманов и Лемуана и они могут погубить ее в любой момент. Тамара как будто насмехалась, когда говорила, что Нина – правитель. Они с Иржи были преступниками и большую часть времени тратили на заметание следов и на мысли о неизбежном наказании.
Нина подыгрывала Тамаре, и если раньше она изображала других, то сейчас изображала другую себя – неустрашимую, спокойную и жизнерадостную. Нина нужна была мудрой миссис Олман, как актриса нужна драматургу: Тамара придумывала пьесу и прописывала в ней роли, а потом с нетерпением ждала представления и отзывов публики. После каждого бала она расспрашивала Нину, с кем та поговорила, кто и что сказал, – и все это с довольной, многознающей улыбкой. Ей доставляло удовольствие собирать сведения о знакомых и делать прогнозы, кто за кем будет ухаживать и кто с кем поругается. На этот счет Тамара никогда не ошибалась.
Временами она просила Нину чуть-чуть «подправить действительность»: познакомить людей или ввернуть в разговор фразу, которая могла многое изменить. При этом она никого не посвящала в свои планы. Нина не сомневалась, что у Тамары есть знакомые, с помощью которых она точно так же управляет и ею самой – без ее ведома. Просчитать ходы миссис Олман было невозможно: она не искала выгоды – ей требовался увлекательный сюжет. Если ей покажется, что арест горе-консула – это любопытный поворот событий, она тут же разыграет эту карту.
Нина чувствовала себя голым королем, идущим по улице с высоко поднятым подбородком, и каждую секунду ждала выкрика: «Эге, а величество – без штанов!» Ей требовалась защита: кто-то сильный и действительно неустрашимый.
Но пока у нее был только Иржи. В его преданности она не сомневалась: они были повязаны, как каторжники парными кандалами. Нина сняла для него квартиру в Китайском городе – там и повесили табличку «Консульство Чехословакии» с гербом и весьма двусмысленным девизом: «Veritas Vincit» – «Правда побеждает». Своим гостям Нина представлялась кузиной чехословацкого консула, которая по его просьбе устраивает всевозможные развлечения.
Тамара действительно подобрала для нее идеальную публику. Господа из высшего общества, конечно, не заглядывали к Нине: у нее собирались коммерсанты средней руки, девицы, подыскивающие женихов, и представители богемы с длинными волосами и неизменными разговорами о погибшей культуре. Часто к Нине заходили и вовсе незнакомые личности, которых приводили друзья друзей. Они не требовали роскошного угощения (в целях экономии Нина предлагала только коктейли и закуски), им достаточно было того, что в доме шумно, дымно и весело и что хозяйка соблюдала некие церемонии, которые позволяли гостям чувствовать себя недалеко от вершины мира.
Поначалу Нина слегка побаивалась этого разудалого табора, но очень скоро поняла, что гости заинтересованы в ней куда больше, чем она в них. Всем им требовался повод, чтобы показать себя и посмотреть на других, им нужен был большой дом с лужайкой и атмосфера необязательности. У Нины не придирались к акценту и не задавали лишних вопросов.
В короткое время она завела больше сотни знакомых, из которых никто не стал ее другом. Может быть, среди них и были интересные люди, но все складывалось так, что о серьезных вещах у Нины не говорили. Шутки, флирт, сплетни – никто не показывал своего истинного лица. Но так оно и должно было быть: Нина не хотела ни с кем сходиться. Дружба предполагает откровенность, а откровенность могла стоить ей очень дорого. Ее «семейный круг» оставался очень мал: Тони, Тамара и Иржи. Лемуана, хоть он и знал ее тайну, можно было не считать. Он примыкал к ее жизни с краю, который соприкасался с портовыми спекулянтами и виноторговцами, а от этого мира Нина хотела отгородиться самой высокой стеной.
К Лабуде она испытывала теплую, но все же презрительную жалость. Нину трогало то, что он дал ей возможность заработать. Она берегла его и старалась не впутывать в отношения с Лемуаном и Олманом. Но сам Иржи не берег ее нервы.
– Я знаю, что в Шанхае присутствуют чехи, – говорил он каждый раз. – Скоро нас выведут на прозрачную воду.
Нина стискивала зубы. Она всеми силами пыталась забыть о своих страхах. Как только у нее появились деньги, она начала ходить по блошиным рынкам и антикварным магазинам, выискивая переливчатые муранские вазы и голландские серебряные черпаки с выпуклыми мельницами на дне. Обилие красивых вещей успокаивало ее: они были символом того, что ей многое позволено.
Найти продавца, который не понимает, что за вещь попала ему в руки, долго прицениваться, торговаться и все-таки выкупить лампу Тиффани или статуэтку работы Лансере.
[24]
Дом Нины начал напоминать белый особняк на Гребешке. Не видом – там все было другое. Скорее смыслом.
Она не выносила темноты и после захода солнца во всех комнатах зажигала электричество. До рассвета читала – в основном по-английски. Ама,
[25]
горничная по имени Чьинь, догадалась, что Нина боится кошмаров.
– Где ваш муж, мисси? – спросила она. – Злые духи не дают вам спать, потому что вы беспокоитесь за мужа?
Нина ничего не ответила. Она каждый день бывала в доме Олманов. Она видела, как Тони садится рядом с Тамарой и тихонько под столом держит ее за руку и вплетает свои пальцы в ее, обтянутые атласной перчаткой.
А Нина думала о том, что у нее под ногами паркет, на стене – багет, на себе – жакет от дома Пату, – получи бесплатное приложение к покупке – одиночество высшего сор та. Носи его на шее, как лисий воротник, как пустую шкурку с болтающимися мертвыми лапами.
