Ты изо всех сил пытаешься избавиться от Клима: тебе кажется, что любить другого мужчину будет проще или достойнее.
Ты отказываешься от Китти потому, что ею нельзя прихвастнуть в избранном обществе. Ты веришь, что с твоей родной дочерью было бы все по-другому. Нет, дорогая моя. Ты бы точно так же искала в ней пользу. А польза в твоем мире выражается в чужом страхе и зависти. Завидуют и боятся – значит, жизнь удалась.
Поэтому ты никогда не заметишь, как красиво разлетаются волосы у Китти, когда она вертит головой. Угол зрения не тот.
5
За завтраком договорились до того, что Клим пригласил Тамару к себе на станцию:
– У вас отличный голос, акцент в Шанхае смущает только мистера Фессендена и его друзей, – а нам на них плевать. Радио – демократичная штука.
Тамара зарумянилась, смущенно посмотрела на Тони:
– Я бы хотела попробовать.
Он махнул рукой:
– Ты что! Ездить куда-то – это такие нагрузки!
Но все – и Клим, и дети – принялись его увещевать.
– Папочка, ну разреши! – вопил Томас. – Все мальчишки умрут с зависти, если узнают, что мама на радио выступает!
– Как будто у них есть приемники! – фыркал Тони.
– Сейчас у всех есть, только слушать особо нечего. Так, любители балуются.
– А, делайте что хотите!
Нина не проронила ни слова. По дороге домой тоже молчала, думая о своем. Потом резким движением начала крутить ручку, чтобы опустить стекло. Пальцы срывались. Клим перегнулся через ее колени, чтобы помочь, она оттолкнула его руку:
– Я сама.
Достала из сумки пачку папирос, спички.
– Не кури, – сказал Клим, – легкие изнутри черными будут.
Нина посмотрела на него в упор:
– У меня уже давно все изнутри черное, и тебя это не смущает.
Спички гасли одна за другой.
– Ну-ка остановись! – внезапно сказала Нина шоферу. На лице ее заиграла улыбка. Она повернулась к Климу: – Даниэль вернулся! Видишь, его автомобиль перед подъездом?
На вывеске была надпись: «Д. Бернар. Чайная компания».
– Я пойду поздороваюсь. Ждите меня тут.
Словно оборвали высоковольтный провод: один конец упал и пробил током все вокруг. Обуглил до мяса. Клим вышел из автомобиля, медленно поднялся на крыльцо. У двери на щите – бесчисленные объявления на китайском и английском. Бронзовая ручка – длинная и гладкая, как берцовая кость. Ступени, отполированные людским прибоем. Запах мытых полов.
Дверь направо. Табличка «Д. Бернар. Чайная компания». Из-за двери – пулеметный грохот пишущих машинок.
– О, вот так гость! – закричали Паша и Глаша Заборовы, вскакивая навстречу Климу. – Вы тут какими судьбами?
Он тупо смотрел на них:
– А вы что тут делаете?
Девчонки переглянулись, прыснули:
– Мы служим! Помните, мы вам говорили, что нас сестра сюда устроила?
Так и есть, Даниэль Бернар связан с коммунистами.
Клим оглядел контору: ничего особенного – папки, каталоги, вентилятор. На подоконнике – аптекарские весы и мешочки с чаем.
– А что вас на собраниях не видно? – спросили девушки. – Приходите обязательно! Только мы теперь собираемся в другом месте: старое беляки разгромили. Дайте нам свой адрес – мы пришлем сказать, когда будет новая лекция.
Клим сказал им, как найти «Дом надежды»: так барышни дают неправильный адрес, когда не хотят знакомиться с ухажерами.
Послышался стук каблуков, дверь распахнулась. Нина – бледная, торжествующая – стояла на пороге.
– Пойдем, – позвала она Клима.
– Что, уже наговорилась?
– Я сказала Даниэлю, что он зря разбрасывается аэропланами. Его Ада собралась удрать в Америку с полицейским.
Глава 60
1
Даниэль убедил и себя, и других, что никакое несчастье не свалит его с ног. Он считал, что он смотрит на мир со снисходительной улыбкой отставного судьи, который видел все-все… И вот полюбуйтесь на него, на этого псевдоэлегантного джентльмена: он пьет виски, пытаясь вековечным плебейским способом залить рану на сердце.
Его пальцы дрожат, глаза полны мути.
Даниэль из порта поехал к Аде, считал повороты, ругал медлительные трамваи и негодяев возчиков, перегородивших улицу. Бассет Муха лежал у него в ногах и зевал, показывая розовую глянцевитую пасть с ослепительно-белыми кривыми зубами.
Но в «Доме надежды» Ады не оказалось. Даниэль постоял у ворот. В окнах напротив отражалось праздничное небо.
Он направился к себе. Дома переполох, растрепанная супруга, от которой хотелось поскорее сбежать в контору.
Сбежал.
Нина, ревнивая Нина… Вы же знаете: гонцам, принесшим дурную весть, так хочется отрубить голову! Зачем же вы?..
Даниэль так долго готовился к тому, чтобы можно было уехать! Вернулся, чтобы забрать Аду, увезти ее на аэроплане – ведь она так любила летать!
Горе перетекало в удушливую, как иприт, злобу. Как она могла? Феликс Родионов – взяточник, продажная шкура, дрянь! Лемуан тысячу раз проделывал через него мелкие полицейские делишки. Подсадил его на торговлю опиумом: чтобы рыльце у него было в пушку и чтобы его всегда можно было приструнить.
Феликс Родионов умом не отличался и сразу клюнул на приманку.
Ада, господи! Неужели и ты – просто глупая, жадная самочка? Просто дура?
Даниэль Бернар был по рождению немец. Вырос в Праге, учился в Массачусетском технологическом институте, потом служил на одном из военных заводов Круппа.
Второго февраля 1917 года он сел в Триесте на пароход «Королева София» и выехал в Шанхай. Там Даниэля ждала импортно-экспортная фирма, чьей эмблемой был кипящий чайник. Но чай, фарфор и прочие экзотические товары были лишь прикрытием для деятельности герра Шваба, лысого человека, похожего на гнома. В ящиках с надписью «Осторожно, сыпучий товар» в Германию шли всевозможные ингредиенты, крайне необходимые для производства артиллерийских снарядов.
Путешествие Даниэля затянулось: в районе Суэцкого канала «Королеву Софию» арестовали британские власти – по подозрению в пособничестве врагу. Несколько месяцев – пока капитан доказывал чиновникам свою невиновность – пассажиры томились под прицелом пушек английского сторожевого катера. За это время Китай успел объявить Германии войну – для того, чтобы отобрать немецкие концессии на своей территории. Окруженная со всех сторон фронтами, Германия не могла послать войска на помощь соотечественникам.
Вырвавшись на свободу, «Королева София» отправилась прежним курсом. Однако острый аппендицит вкупе с лихорадкой заставили Даниэля сойти в Сингапуре. Добрый капитан, с которым он подружился, представил его как чеха, ибо британские доктора отказывались принимать вражеских пациентов.
