Не она, конечно. Другая, чью внешность и жизнь она украла.
Потому что я прекрасно знала: передо мной стоит не Долорес Санчес, а Лариса
Гусарова.
— Здравствуйте, сеньорита, — приветствовала я
гостью. — А ключи вы сохранили с тех времен?
На лице у нее появилось удивление: брови приподнялись, рот
красиво округлился. Я отметила про себя, что даже ее мимика приобрела заметный
иностранный акцент. Заговорила она тоже с легким акцентом:
— Откуда вы меня знаете?
Только я раскрыла рот для ответа, как за спиной у меня
раздались шаги, и в дверях показался Александр. Он стоял на пороге комнаты и
так смотрел на эту женщину… так смотрел… Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь
посмотрел на меня так хотя бы раз в жизни!
— Buenos dias, Dolores! — сказал Александр
охрипшим от волнения голосом.
Потом проговорил длинную и удивительно красивую фразу на
незнакомом мне языке, то есть на испанском, разумеется.
— Здравствуй, Александр, — ответила женщина
по-русски. — Я рада видеть тебя в добром здравии.
Она помолчала немного, потом тряхнула головой и сказала:
— Прости, что я сразу перехожу прямо к делу. У тебя
сохранились те бумаги по поводу фонда. Где они?
Он открыл уже рот, но тут я, не выдержав ее наглости, ее
делового напора, того звериного практицизма, с которым она собиралась
использовать его невольное заблуждение, его беспомощность, — тут я
вклинилась в разговор:
— Вы спросили меня, откуда я вас знаю.
Гораздо интереснее выяснить, кто вы такая.
Ты что, думаешь, что перед тобой Долорес? — закричала я
Саше. — Она-то, наверное, и сама уже верит, что она Долорес, —
столько лет она прожила в ее обличье. Вспомни, Саша, как ее наняли, чтобы она
сыграла роль Долорес, чтобы обеспечить ее безопасность… ты знаешь это лучше
меня. И она вошла в эту роль и так сжилась с ней — ведь она актриса, и неплохая
актриса, — что смогла занять место Долорес навсегда.
Я смотрела на лицо Александра и увидела, что он все
вспомнил. Я испугалась, выдержит ли его психика такой удар, но боялась я зря.
Лицо, которое я привыкла видеть опустошенным и болезненно сосредоточенным, было
теперь осмысленным и решительным.
— Александр, неужели ты веришь в этот бред? —
спросила его женщина.
— Почему ты называешь меня Александром? Ведь ты всегда
звала меня Сашей.., с твоим милым испанским акцентом…
— Прости, Саша, я отвыкла от тебя, прошло так много
времени.
— Сколько времени? — перебил он.
Я мысленно застонала. Пока я, как дура, ожидала Лидию, чтобы
она сообщила Саше неприятные известия, нужно было не терять времени и сказать
хотя бы, что он пробыл в бессознательном состоянии пять лет. Тогда сейчас он
мог бы ориентироваться в ситуации.
— Прошло пять лет, — неохотно процедила
женщина, — но ты не думай, что я тебя забыла. Я потом объясню тебе, почему
так долго не приезжала, на то были причины…
— Пять лет… — эхом повторил он, потом на лице его
появилось нечто, похожее на насмешку. — Что ж, иди и возьми свои бумаги
там, куда ты их положила пять лет назад.
Она не двинулась с места, только черты ее стали жестче, а на
лице Александра проступила горечь утраты.
— Долорес никогда не называла меня Сашей. Как она меня
называла — это останется нашей тайной. Теперь я знаю, кто вы, я вспомнил. Вы
убили Долорес. И не думайте, что это сойдет вам с рук.
— Ну что ж, — голос женщины изменился, из него
исчезли мягкость и вкрадчивость, он стал суше и повелительней, — что ж,
так даже лучше. Хорошо, что ты пришел в себя и все вспомнил.
В руке у нее появился пистолет.
— Все равно будет так, как хочу я. Стоять! Еще шаг, и я
стреляю! — Последние слова она выкрикнула, потому что Александр с белым от
бешенства лицом шагнул в ее сторону.
— Спокойнее, спокойнее, дорогая! — мягким домашним
голосом проговорил ее пожилой спутник, о чьем присутствии мы как-то
забыли. — Не волнуйся так, я уверен, что мы договоримся с Александром…
— О чем еще мы с вами договоримся, подонки? —
крикнул Саша с холодным бешенством. — Вы убили ее, и ту аварию тоже
подстроили вы. Я знаю!
— Давайте не будем кричать в коридоре, — мягко
остановил его пожилой миротворец, — пройдем в комнату, поговорим спокойно,
как интеллигентные люди…
— Чтобы я еще с тобой разговаривал? — крикнул
Саша, губы его тряслись, и я испугалась, выдержит ли он такое нервное
потрясение, как бы опять не впал в ступор. — Пошли вон из моей квартиры!
— Александр, дорогой, — снова вступила в разговор
женщина, и теперь она говорила гораздо спокойнее, — не забывай, что я
вооружена и не намерена шутить.
Она чуть заметно повернула ствол пистолета и нажала спуск.
Послышался легкий щелчок, будто пробку вытащили из бутылки, и на тумбочке в
углу прихожей разлетелся вдребезги старый глиняный кувшин, оставленный там
Лидией за ненадобностью.
— Вот видите, — улыбнулся пожилой, — пистолет
заряжен, и если вы не будете выполнять приказы…
Александр неохотно двинулся в глубь квартиры. Я поняла, что
у него что-то на уме, и еще больше забеспокоилась.
— Ты — тоже пошла туда, — кивнула мне
Лариса, — с тобой после разберемся.
— Слишком много девушка знает, — поддакнул ее
пожилой спутник, — это интересно.
Вот влипла-то я. Александр страдает из-за своей неземной любви,
а я за что? Я повернулась и пошла следом за ним в гостиную. У дверей Саша
пропустил меня вперед, а сам шагнул резко вбок, схватил появившуюся Ларису за
руку, в которой был пистолет, ногой ударил ее по лодыжке. От неожиданности она
выстрелила в люстру, но Саша повис на ее руке, а я сумела только толкнуть их
обоих, и они повалились на пол, причем пистолет выпал из рук Ларисы.
— Звони в милицию! — крикнул Саша, пытаясь
заломить Ларисе руки за спину.
Но куда там было справиться с сильной тренированной женщиной
вчерашнему инвалиду. Еще бы, пять лет на диване просидел да питался одной
кашей! А эта сволочь небось на своей вилле целыми днями на тренажерах
занималась!
— Какая еще милиция? — послышался вкрадчивый голос
пожилого от двери. — Зачем нам с вами милиция?
Опять мы совершенно о нем забыли — было в нем что-то такое,
из-за чего его не принимали в расчет. Он подошел к Саше, которого уже держала
высвободившаяся Лариса, и нанес ему короткий быстрый удар по шее. Саша охнул и
свалился на пол.
Я шагнула в сторону валявшегося на ковре Ларисиного
пистолета, но старый супермен уже подхватил его молниеносным движением и
отечески мне улыбнулся:
— Не беспокойтесь, девушка, не наклоняйтесь!
Вдвоем с Ларисой они подняли Александра, усадили его в
кресло и привязали руки к подлокотникам. На меня они пока не обращали внимания,
и я подумала, какими ужасными мы кажемся им со стороны — оба хилые, бледные,
бедно одетые, совершенно без сил. Неудивительно, что они не принимают меня в
расчет. Саша застонал и открыл глаза.
