— Да ничего же не убрано! Милочка, да чем вы тут целый
день занимались?
— С вашим недоумком любезничала! — разозлилась, а
потом долго перечисляла, чем я занималась шесть часов подряд, ни минуты не
присела.
— Ну ладно, — снизошла дама, — для первого
дня… — И она протянула мне деньги.
Убрав в карман жалкие бумажки, я приободрилась и отчеканила:
— Все продукты кончились, он голодает. Вам следует
пополнять запасы хотя бы. раз в неделю. И ему нужны фрукты и овощи. Что касается
стирки…
— Есть же машина!
— Эту рухлядь вы называете машиной? — холодно
осведомилась я. — И к тому же все равно порошка нет, стирать нечем.
— Как это нечем? — горячилась дама. — Вот,
берете обмылочки и натираете их на крупной терке, вот так…
— О Господи, блокада, что ли! — не выдержала я.
— А вы знаете, какую он получает пенсию? —
взвизгнула Лидия.
Я хотела сказать, что, по подсчетам Павлины Ивановны, дама
со своим мордатым Петей столько уже нахапала в этой квартире, что прокормить
инвалида хватило бы с лихвой, но не хотела подводить старуху.
— Вы мои условия знаете, если я вас не устраиваю,
простимся прямо сейчас. А обмылочки можете засунуть… — Я хотела красочно
описать, куда дама может запихнуть обмылочки, но сдержалась и скромно
закончила:
— В мусорное ведро!
— Нахалка! — услышала я уже на лестнице.
Через два дня, когда я выбросила из головы зловредную даму с
ее инвалидом, неожиданно позвонила Павлина Ивановна.
— Слушай-ка, Мария, ты приходи работать-то. Наша
разорялась тут, но купила продуктов ему. А я сегодня что-то приболела, лежу
вот, так что он со вчерашнего вечера там один. Ты приходи, Мария, негоже это, с
живым человеком так обращаться. На том свете зачтется.
— Она зараза, она его обкрадывает, пусть ей на том
свете и зачтется!
— Ей и на этом зачтется! — убежденно ответила
Павлина Ивановна.
В квартире на Шпалерной я застала ту же картину. Интересно,
если совсем не приходить, он очнется или так и умрет, сидя на диване? Ужасная
штука жизнь. Мне бы пожалеть бедного инвалида, но, как я уже говорила, немного
живого места, оставшегося в моей душе, было занято Лешкой.
Павлина не обманула: наша жадина прикупила кое-что из
продуктов, даже овощей принесла и творогу. На стиральной машине стояла пачка
«Лотоса». И на том спасибо!
Я сварила пустые щи, нажарила картошки, отвела инвалида в
кухню и усадила за стол, а сама занялась уборкой большой комнаты. В глаза
бросались невыгоревшие прямоугольники на обоях, видно, там раньше висели
картины. Вот тумба под телевизор, но телевизора на ней не было. Внутри валялась
одна видеокассета — начальный курс испанского языка. Значит, был и
видеомагнитофон, все уволок ненасытный Петя. Вот остатки коллекции лазерных
дисков, все классическое, ясно, классика даме с Петей без надобности.
Раздался звонок в дверь. Я подумала, что это Павлина
Ивановна, и открыла сразу. На пороге стоял довольно симпатичный толстячок
средних лет и приветливо мне улыбался.
— Здравствуйте! Я доктор Крылов.
— Проходите, пожалуйста. Вы из поликлиники?
— Как вам сказать… — слегка замялся он. — Вас разве
не предупреждали о моем визите?
— Да я тут просто убираю. Вы к больному? Так проходите
вот туда.
Он замешкался, снимая плащ, и, странное дело, пока он
раздевался, я, почему-то отвечая на его вопросы, рассказала ему о том, как
ведет себя инвалид, о его режиме, о выжиге-хозяйке, которая жалеет денег, на
еду, и многое другое.
— Так все-таки вы — участковый врач? —
спохватилась я.
— Не совсем, я психиатр. Зовут меня Дмитрий Алексеевич.
Он увидел Александра, который опять, сидел в углу дивана, и
замолчал.
— Если я вам не нужна…
— Да-да, конечно, я потом с вами поговорю.
Они закрылись в комнате часа на полтора. Проклятая
стиральная машина так грохотала и тряслась, что пришлось стоять над ней всю
стирку. Потом я мыла ванну, развешивала белье, а потом, чувствуя, что красные
круги перед глазами замелькали слишком часто, присела на кухне передохнуть и
выпить чашку чаю. Там и нашел меня симпатичный доктор Крылов. Он долго молчал,
собираясь с мыслями.
— Ну что скажете? — не выдержала я.
— Удивительно, как он вообще жив при таком
уходе! — выпалил доктор и уставился на меня прокурорским взглядом. —
Он что, не принимает никаких лекарств?
— Откуда я знаю. — Я пожала плечами.
Мне самой в больнице велели принимать кучу лекарств, но когда
я узнала в аптеке, сколько они стоят, я просто выбросила рецепты в
мусоропровод.
— А почему его не осматривает регулярно
психиатр? — не унимался доктор Крылов.
— Водить некому, — буркнула я. Мне очень не
понравился его осуждающий взгляд. — Слушайте, может, вас к Павлине
Ивановне? Она с ним дольше знакома, а я…
— А что вы вообще тут делаете? — полюбопытствовал
доктор.
— Убираю и готовлю еду. Что так смотрите, думаете, я
зря получаю деньги? А хотите, я вам скажу, сколько?
— Ну скажите, — улыбнулся доктор.
Я сказала, И про Павлину Ивановну тоже. Он помолчал,
внимательно наблюдая за мной профессиональным взглядом.
— Хозяйка вас обманывает. Вы ведь не только убираете,
но и некоторым образом ухаживаете за больным, а такой труд оплачивается гораздо
дороже.
— А то я не знаю! Вот вы и скажите этой жадине…
— М-да, об этом после, — пробормотал доктор.
— А какое у вас впечатление? Ему можно помочь? Что
вообще с ним?
— Если бы знать, — поморщился он. — После
аварии он отгородился от всех и вся.
И никто не может к нему достучаться.
— Да никто и не пробовал, — подхватила я.
— Почему же? Я пробовал, но пока безуспешно.
— Так кто же вы все-таки? Районный психиатр?
— А вы сами как думаете? — улыбнулся доктор.
— Я думаю, нет. Вид у вас такой.., благодушный.
— Правильно, я психиатр, но не районный. Частной
практикой не занимаюсь, но иногда в виде исключения, когда ко мне обращаются
родственники…
Я быстро прикинула в уме: доктор выглядел вполне прилично,
ясно, что человек обеспеченней. Частной практикой не занимается, но иногда
консультирует, разумеется, за деньги.
— Чтобы вас наняла эта скупердяйка?
Ни за что не поверю!
— Верно, не она. А скажите, вы никогда не встречали
такого мужчины.., пожилой он, но не старый, среднего роста, волосы с проседью и
глаза такие, то зеленые, а то вдруг — .голубые… Кто-то он ему — не то кузен, не
то дядя…
