Выяснить телефон Артура Тимофеевича Лучкова, зная его адрес,
не составило труда, и Надежда уселась поудобнее на диване и набрала номер. Ей
ответил жизнерадостный окающий мужской голос.
— Артур Тимофеевич? — спросила Надежда
доброжелательным тоном старой учительницы.
— Он самый! — радостно отрапортовал Лучков, как
будто его невероятно осчастливил тот факт, что кому-то известно его имя-отчество.
— Как хорошо, что я вас застала! — Голос Надежды
просто сочился медом. — Я беспокою вас по поручению Мемориального общества
Анны Ахматовой.
По задумчивой паузе на другом конце провода Надежда поняла,
что названное имя ничего не говорит собеседнику. И это только развязывало ей
руки.
— Видите ли, Анна Андреевна бывала несколько раз в
вашей квартире, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом и в тысяча девятьсот
пятьдесят шестом году у своей знакомой…
— Ну?! — радостно изумился Артур Ти??офеевич.
Хотя он и не знал, кто такая Ахматова, но сам факт
причастности его квартиры к чему-то значительному явно наполнил его сердце
гордостью.
— Так вот, мы и хотели бы узнать, — продолжала
Надежда, стараясь укрыться за безлично-неопределенным «мы», — не осталось
ли в вашей семье каких-либо материалов или воспоминаний об этом посещении.
Вы сами в этой квартире давно живете?
— Нет, пять лет только, — все так же радостно
ответил Лучков, — я эту квартиру в наследство получил.
— Вот как? А кто до вас в ней жил? Пожилые люди? Может
быть, от них какие-нибудь дневники остались?
— Да что вы! — Лучков добродушно засмеялся. —
Какие дневники? Люська здесь до меня жила, сестра двоюродная. Чтобы Люська чего
записывала? Я вас умоляю!
— А что же с ней случилось? — спросила Надежда с
сочувственным любопытством. — Ведь она, как я понимаю, была довольно
молода?
— Конечно молода, хахаль ее убил, приревновал, что ли,
к кому… Пять лет ему, козлу, дали. Я и на суд ходил.
— Вот как… — протянула Надежда.
Пять лет.., пять лет назад цвел у тихого кактусовода Гусева
знаменитый пилоцереус Пульпика… Пять лет назад якобы выбросилась из окна его
жена, известная актриса Гусарова, то есть не она, потому что окно то же самое и
кактус тот же самый, и трудно предположить, что из одного и того же окна в одно
и то же время выпали или были выброшены две похожие друг на друга молодые
женщины.
Значит, неизвестная женщина с фотографии погибла вместо
Ларисы Гусаровой. И тогда же, по странному стечению обстоятельств, непутевую
Люську, из окна которой была сделала роковая фотография, убивает любовник,
якобы ее к кому-то приревновавший. И получает опять-таки пять лет… Не слишком
ли много совпадений? Из своего жизненного опыта Надежда вынесла твердое
убеждение, что многочисленные совпадения имеют обычно искусственную природу.
— А как же звали этого, как вы выразились,
хахаля? — спросила Надежда своего жизнерадостного собеседника.
Конечно, Люськин хахаль не имел отношения к Анне Андреевне
Ахматовой, но Лучкову такой интерес показался вполне оправданным: какую женщину
не взволнует потрясающая «жизненная» история — убийство из ревности! — и
он напряг свою память.
— Эдик его звали.., вроде бы фотограф был…
— А фамилия? — взмолилась Надежда, вовсе уже не
ожидая, что Артур вспомнит фамилию.
— Фамилия? Черт, да какая же у него фамилия.., ведь
ходил же я на суд, а там сколько раз фамилию повторяли. Не то Тарасюк, не то
Поросюк… Как-то похоже, а вспомнить не могу…
До него наконец дошло, что интерес, который незнакомая дама
проявляет к Люськиному хахалю, выглядит подозрительно.
— А вам-то зачем его фамилия? — В голосе Артура
Тимофеевича прозвучали угрожающие нотки. — Что вы все расспрашиваете?
— А тот молодой человек, что квартира ваша известность
приобретет, раз Анна Андреевна в ней бывала. Может быть, даже доску
мемориальную повесят, — строго сказала Надежда.
— Ну ладно, — подобрел Лучков.
Повесив трубку, Надежда задумалась.
Каждый новый шаг открывал перед ней все новых персонажей, и
конца-краю им было не видать. Сначала — кактусовод Гусев, потом — актриса
Гусарова, теперь — фотограф Тарасюк (или Поросюк). Этот фотограф вызывал у нее
наибольший интерес.
И самые большие опасения. Если пять лет назад он уже
совершил убийство, то что помешает ему снова покуситься на человеческую жизнь?
А ведь именно пять лет, по словам Лучкова, присудил Эдику наш самый гуманный
суд, и, значит, как раз недавно он вышел на свободу. И снова начались события,
связанные с роковой фотографией. И уже пролилась кровь. Пока убит кто-то
неизвестный, судя по всему, случайный мелкий жулик, но если этому Эдику очень
нужна фотография, то он не остановится на одном трупе.
Надежда подумала еще немного и со вздохом набрала телефон
Анны Аркадьевны Святозаровой.
Анна Аркадьевна была дама удивительная, сколько ей лет — не
знал никто, но по косвенным признакам, например, по книге воспоминаний
Станиславского с дарственной надписью, скромно стоявшей у нее на стеллаже,
можно было предположить, что ей далеко за шестьдесят, но она была так ухожена и
так прекрасно выглядела, что в иные моменты и при удачном освещении ей можно
было дать около сорока. И поклонники у нее не переводились. И какие поклонники!
На той же полочке, где красовался Станиславский, нашлось
место для знаков внимания и от других кавалеров поразительной известности…
Впрочем, и сама Анна Аркадьевна была человеком в городе очень даже хорошо
известным. Она была потрясающим адвокатом по жилищным делам. Если кто-то хотел
законным способом улучшить свою жилплощадь, или без сомнений утвердиться в
правах наследования, или обойти спорный пункт жилищного законодательства, ему
советовали обратиться к Анне Аркадьевне.
Надежда была знакома с Анной Аркадьевной очень давно:
когда-то их квартиры были на одной лестничной площадке. С тех пор разъехались
на разные концы города, но сохранили телефоны друг друга. Близких отношений
между ними не было, и беспокоить занятую женщину Надежде не хотелось, но, судя
по всему, никто больше не смог бы ей помочь.
— Анна Аркадьевна, дорогая, я к вам, конечно, по делу
обращаюсь. Вы ведь в городской адвокатуре тысячу лет, всех там знаете…
— Ты, Надя, мой возраст несколько преувеличиваешь,
насчет тысячи, но что всех адвокатов знаю — это факт.
— Мне очень нужно узнать подробности одного уголовного
процесса пятилетней давности. Убита была женщина, Людмила Лучкова, в своей
квартире на проспекте Декабристов — теперь это Офицерский. Осудили ее любовника
— Эдуарда Тарасюка или как-то похоже. Мне хотелось бы узнать подробнее, кто
такой этот Тарасюк, вышел ли он на свободу.., ведь наверняка кто-то из ваших
знакомых был защитником…
