– Конечно. А ты бы на моем месте обрадовался? Чужаков
никто не любит. Однако убивать тебя мне ни к чему, а Деду тем более, иначе с
какой стати было приглашать тебя в наш город? Конечно, кто-то мог захотеть
избавиться от тебя, в том случае если ты успел накопать что-то ценное, но особо
толковым парнем ты не выглядишь, и я в этом сильно сомневаюсь.
– Может, еще скажешь, что взрыв – чистая случайность?
Газовый баллон, к примеру, или что-то в этом роде?
– Тоже вряд ли… Но, если ты обратил внимание, на первом
этаже находится наша штаб-квартира…
– Обратил, – перебил он.
– Ну вот, кому-то она действовала на нервы.
– Ага. – Он достал из кармана нож, щелкнул
лезвием, а я начала вибрировать, то есть дрожать мелкой дрожью. Уверена,
пистолет не произвел бы на меня такого впечатления, а вот нож… “Соображай
быстрее, – торопила я себя, – расскажи что-нибудь этому парню, иначе
жизнь в самом деле станет скверной, точнее, то, что от нее осталось”. Он играл
ножом, а я наблюдала за ним. – Иногда человеку трудно произнести какое-то
слово. Просто трудно, и тут уж ничего не поделаешь, – задумчиво сообщил
он. – Так и быть, я тебе немного помогу. Девчонку убила ты?
– Что? – охнула я. Его движение было молниеносным,
а я вскрикнула от боли в руке.
– Мы можем развлекаться так довольно долго, –
вздохнул Лукьянов, а я засмеялась, потому что, несмотря ни на что, ситуация
была до смешного нелепой.
– Ты хочешь сказать, я убила эту девушку? Аллу?
– Хочу. И ее, и ту, другую, в “Пирамиде”.
– Да с какой стати? – возмутилась я, забыв на
какое-то время и о боли, и об опасной игрушке в его руке.
– Если в моих рассуждениях что-то не так, можешь меня
поправить, – усмехнулся Лукьянов, бросил в огонь деревяшку, которая
недавно была ножкой стула, и принялся излагать.
– Ты была любовницей Деда, так?
– Ну…
– Потом он тебя бросил…
– Немного притянуто за уши, но пусть будет так.
– Ты не вышла замуж, не завела дружка, а ударилась в
запой…
– В запой я ударилась месяца три назад, –
усмехнулась я, – а расстались мы давно.
– Ты из тех баб, что болезненно воспринимают отставку,
но досадить Деду не имела возможности, прекрасно понимая, какие последствия…
– Не продолжай, ясно.
– Отлично. Ты пила горькую и строила планы мести. А
потом узнала о его шашнях с этой девицей. Так?
– О шашнях сообщил мне Дед уже после убийства.
– Ты его выследила, явилась к девчонке. Может, сказала,
что тебя прислал Дед, поэтому она не испугалась…
– И стала бродить передо мной в одних трусах?
– У вас свои закидоны… Возможно, ей нравилось тебя
дразнить. Я слышал, девчонка была красавицей. Ничего не опасаясь, она прилегла
на кровать, а ты накинула ей чулок на шею и придушила. А потом, конечно,
испугалась. Вряд ли бы все это понравилось Деду. И тогда тебе в голову пришла
светлая мысль представить дело так, будто там поработал маньяк. Возможно, ты
кромсала ее без удовольствия, спорить не стану, ну а когда дело было сделано,
испугалась еще больше. Ясно было, что убийство произведет на обывателей
впечатление и менты начнут рыть носом землю. Чтобы немного умерить их пыл и
настроить на философский лад, ты оставляешь там визитку.
Все еще больше запутывается, когда расследование Дед
поручает тебе. Ты следишь за происходящим и вовремя вносишь свои коррективы.
Девчонку в клубе запросто могла убить ты, мент оставил тебя одну, стол, за
которым ты сидела, в трех шагах от коридора, в зале полумрак, освещена только
сцена, и все внимание публики обращено на девчонку. Ты выскользнула в коридор,
швырнула нож, а потом бросилась к девчонке на помощь. В суматохе вряд ли кто
обратил внимание на кое-какое несоответствие.
– А зачем мне ее убивать? – проявила я интерес.
– А это ты мне расскажешь. Думаю, что Гарик тоже твоя
работа. Парнишка что-то знал, верно? Возможно, засек тебя в ночь убийства возле
дома Аллы. И ты поняла, что он опасен, а узнав, что после разговора с тобой он
прямиком отправился в “Пирамиду”, поняла, что пора действовать, ведь он
встретился с Инессой и мог ей что-то рассказать.
– Он с ней не встречался. А в клуб заезжал лишь затем,
чтобы одолжить денег знакомому парню.
– Конечно. Ты наведалась к Нефедову, затем в клуб,
стараясь все еще больше запутать. А когда появился я, решила, что все зашло
чересчур далеко, и надумала заодно избавиться от меня.
– Ага. И подложила бомбу. Так просто. Не скажешь, где бы
я могла ее раздобыть?
– Не думаю, что для тебя это большая проблема. Или для
твоего дружка, Марка, кажется. На вид он очень бойкий парень.
– С какой стати ему помогать мне?
– Причина банальная, ты с ним спишь. Вы оба юмористы и
друг в друге души не чаете. Отгадал?
– Ага. Значит, главная злодейка – это я. Тогда какого
черта ты спросил, на кого я работаю, раз и так все ясно?
– А если кто-то из местных умников раньше меня сообразил,
что к чему, и решил использовать тебя?
– Если меня и используют, то я об этом ничего не знаю.
Все, что ты тут нагородил, чушь собачья. Только разубеждать тебя – дело
зряшное, такие, как ты, на редкость твердолобы. Так что я себе не завидую. Одно
меня утешает, когда в этом подвале будут гнить мои бренные останки, моя душа
порадуется на небесах, что какой-то сукин сын провел тебя как последнего лоха…
– И тут я почувствовала что-то вроде озарения – замерла, приоткрыв рот, и
сидела так некоторое время.
– Что? – понаблюдав за мной, спросил Лукьянов.
– Знаешь, а ты не совсем дурак, – осчастливила его
я. – Кое-что в твоих догадках…
– Не дразни меня, – покачал он головой.
– Если раздразнить тебя как следует, ты, возможно,
убьешь меня сразу, и я не буду мучиться.
– Не надейся.
– Мне всегда не везло, – согласилась я.
– Тебе не повезет, если не завяжешь валять дурака.
