– И.., что? – спросил Лялин, напряженно глядя на
меня, лицо его вдруг застыло, а голос не слушался.
– А как ты думаешь? Я возлагала на эту встречу большие
надежды, точнее, на пацана, уж он-то знал, что произошло в доме Нефедова,
теперь я в этом уверена…
– Мальчишку убили? – не отводя от меня взгляда,
спросил Лялин.
– Мальчишка смылся, оставив меня с носом.
Лялин очень старался выглядеть естественно, и ему это почти
удалось.
– Значит, не все еще потеряно, – хмыкнул он и с
облегчением вздохнул.
– Ага, Лукьянов говорит, Дед пригрел на груди змею. Из
самых близких. Подозреваются все, и головы полетят незамедлительно.
– Вот-вот, – кивнул Лялин, – умные люди
должны в меру сил помогать друг другу.
– Только не забудь об этом, когда придет твоя
очередь, – перегнувшись к нему, сказала я и поспешно покинула кабинет. Ох,
как мне не нравился мир в тот вечер, каким скверным он мне казался, прямо хоть
ложись и помирай, честное слово. Но с этим торопиться никогда не следует.
Я раза два заглянула в кабинет к Александру Васильевичу и,
убедившись, что он погружен в работу, решила наведаться в гостиницу и забрать
свою сумку. На это ушло полчаса. Никто меня не хватился, так что даже стало
обидно, выходило, что никому я здесь не нужна. Я потосковала и надумала
позвонить Волкову, решив, что самое время. Не могу сказать, что он мне обрадовался.
– Если у тебя ничего срочного… – начал он, а я
сообщила:
– Меня хотели убить.
– Это нормально, у меня тоже иногда появляется такое
желание, вот как, например, сейчас.
– Я думала, ты мой друг, – вздохнула я, –
звоню сообщить, что со мной полный порядок, чтоб ты не волновался, я жива, хоть
в меня и стреляли.
– Кто в тебя стрелял? – все-таки проявил он
интерес, а когда я объяснила, что к чему, начал злиться. – А нельзя было
обойтись без самодеятельности? Я бы послал людей и сейчас бы беседовал с
мальчишкой.
– В том-то и дело, – загрустила я. – Мне как
раз платят за то, чтобы первой с мальчишкой побеседовала я.
– Уйду на пенсию, – буркнул Волков. – Мне уже
все поперек горла… Киллер с простреленной башкой – еще один след, который
никуда не ведет.
– Значит, ты уже в курсе? – кашлянула я.
– Конечно. Правда, понятия не имел, что это как-то
связано с тобой.
– Ну и что за киллер?
– К сожалению, он не взял документы…
– Без понятия человек.
– Вот-вот. В картотеке его нет. Будем искать.
– А что с квартирой?
– Хозяева пенсионеры, с мая по октябрь живут на даче,
пенсии получает соседка, она же и за квартирой приглядывает. Ключи никому не
давала, знать ничего не знает, убитого видела впервые. Еще вопросы есть?
– Нет, – вздохнула я и отключилась, покружила по
коридору и, заглянув в кабинет Лукьянова, робко поинтересовалась, долго ли он
еще намерен трудиться, получила в ответ недовольный взгляд и позвонила
Рите. – Насчет лялинской дачи узнала?
– Только что, ты ж просила в лоб не спрашивать,
пришлось попотеть, двадцать минут распространялась с его секретаршей о пользе
органических удобрений, эта дура в сельском хозяйстве ни в зуб ногой, да и я
тоже, представляешь, как было весело? Дачи нет, есть дом в деревне, от матери
достался. Супруга туда не ездит, комаров боится. Да и Лялин к сельским красотам
равнодушен, предпочитает пятизвездочные отели где-нибудь на Средиземноморском
побережье. Деревня называется Буково, а где находится – не знаю. Все. С тебя
бутылка коньяка.
– Будет, – заверила я и потрусила в холл, где
висела карта области. Чтобы отыскать на ней Буково, пришлось потрудиться, зато,
когда я ее обнаружила, радости моей не было границ. Выяснилось, что находится
она совсем рядом с нашим городом, километрах в десяти-пятнадцати. Меня с
непреодолимой силой потянуло на природу. На всякий случай еще раз заглянув к
Лукьянову и убедившись, что он погружен в бумаги, я тихо смылась из офиса и,
оказавшись в своей машине, направилась в сторону нужной мне деревни, если карта
не врала, конечно.
Определенных планов у меня не было, самой себе я сказала,
что просто хочу взглянуть на дом – и все. Я выехала из города, увидела
указатель “Болдино” и свернула. Деревушка произвела на меня впечатление своей
живописностью. Миновав ее, через два километра я увидела еще один указатель –
“Буково” и притормозила. Пожалуй, появляться там на машине неразумно. Минут
пятнадцать я страдала в кабине, пытаясь определить, не увязался ли кто за мной,
ничего подозрительного не увидела и покинула свой многострадальный “Мицубиси”.
Идти в деревню не входило в мои планы, я обогнула ее со стороны огородов и,
выбрав себе местечко возле одной баньки, попробовала определить, который из
домов принадлежит Лялину. Шесть домов я отмела сразу, возле них стояли машины, а
я сомневалась, что Лялин оставит здесь свою, раз уж он был столь осторожен, что
послал за женщиной такси. Еще из двух домов вышли мужчины преклонного возраста,
один отправился в огород, а другой в баню, оставалось три дома. И тут удача
улыбнулась мне: на крыльцо того, что стоял прямо передо мной, вышла женщина, и
я без труда узнала в ней Ольгу Николаевну – мать Ромки Пастухова. Глаза ее были
заплаканы, а лицо опухло. Она подхватила ведро и пошла к колодцу, который
находился в другом конце деревни, а я подумала, что, возможно, и сам Ромка уже
вернулся из города, сочтя свою миссию по спасению подруги выполненной. Когда
женщина, миновав калитку, оказалась спиной ко мне, я проникла на чужую
территорию и вошла в дом. В нем царила тишина, я осмотрела все помещения и
обнаружила на диване лишь джинсы небесно-голубого цвета. Вряд ли они
принадлежали Лялину, зато Ромка вполне мог в них влезть.
Пока я шастала по дому, мать Ромки вернулась, но мы не
встретились, так как я к этому не стремилась. Она поднялась на крыльцо, а я
покинула дом через двор, огородом вышла к картофельному полю и через десять
минут уже была в машине. Однако не понеслась сломя голову в город, а немного
посидела, обдумывая ситуацию.
