Ему придется сочинить что-нибудь, чтобы объяснить всем, почему она уехала. Но Робин верила, что он справится. Ему можно доверить все что угодно.
Кроме своего сердца. Он ведь обещал отпустить ее.
— Мы готовы к отправке, мэм.
Голос пилота напугал ее. Дверь пассажирского салона скрипнула, и Робин занесла ногу, чтобы пройти внутрь, но тут краем глаза она уловила какое-то движение на берегу.
Ее сердце упало. Это был Джейкоб.
Робин не знала, как давно он там стоял — в расстегнутой рубашке, в своих старых джинсах. Восходящее солнце окутало его силуэт ярким оранжевым сиянием. Он расправил плечи и продолжал смотреть на нее, сощурив глаза, с непроницаемой маской на лице. Робин показалось, что она читала свой приговор в его глазах. Он был вне себя.
Но ты ведь обещал отпустить меня! — хотела крикнуть она. Однако ее губы не могли пошевелиться, а слова застревали в горле.
На какую-то секунду он потянулся вперед, его тело качнулось. Робин затаила дыхание и ждала, но Джейкоб не шевелился.
Он обещал отпустить ее, и она должна уехать. Все очень просто.
— Мэм, вы летите? — Голос пилота отрезвил ее. Робин повернулась к самолету и перешагнула узкий порог.
Ей нечего сказать Джейкобу.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Ты не хочешь пойти с нами выпить? — Лориен просунула голову в дверь кабинета Робин. Лориен всегда излучала энергию и силу, вселяя их и в своих коллег.
Первым побуждением Робин было отказаться. Меньше всего сейчас ей хотелось сидеть в баре, слышать громкий смех и веселую музыку. Но потом она вспомнила, что уже и так отказывалась от последних двух приглашений Лориен. Последние три недели, с тех пор как она вернулась из Форевера, Робин держалась от всех в стороне, так что ее поведение уже могло показаться невежливым. В их коллективе так не принято — между работниками всегда сохранялись тесные связи. Необходимо снова вернуться в их дружный круг.
Хорошо, — согласилась Робин и выдавила из себя улыбку. — Но мне нужно еще полчаса. Я должна разобраться с последним отчетом.
— Забудь, — посоветовала Лориен. — Ты и так трудишься не покладая рук целыми днями. Да, у тебя испытательный срок, но ты вовсе не обязана выбиваться из сил, чтобы доказать, какой ты хороший работник. Мы и так это уже поняли.
Робин смущенно улыбнулась. Лориен была права: она действительно загружала себя работой, но не для того, чтобы показать себя с лучшей стороны и получить продвижение, — работа оставалась единственным способом отвлечься от преследовавших ее мыслей.
— Встречаемся внизу в пять, — отрезала Лориен, не дав Робин даже возможности возразить, и вышла из кабинета.
Робин прекрасно понимала, что с ней сейчас происходит: она пытается забыться в работе, скрыть свою печаль и одиночество. И иногда ей это удавалось. Она работала целыми днями и даже вечерами, но вот ночи просто одолевали ее.
Каждый раз, когда Робин закрывала глаза, она видела перед собой Джейкоба. Она вспоминала его разгневанное лицо, когда призналась в том, что хочет от него ребенка, потом вспоминала нежность на его лице, когда он спасал ее на реке, и радость, которую излучало его лицо в день их свадьбы, и страсть в их первую брачную ночь. Но чаще всего ее посещал образ Джейкоба в момент их безмолвного прощания, когда он провожал ее взглядом отчаяния, потерянности, невыразимой тоски. Этот взгляд преследовал ее, лишая сна, он тронул ее до глубины души, потому что в нем она видела и свою собственную боль.
Робин выключила компьютер и встала из-за стола. Она должна забыть о Джейкобе и о том, что между ними было, иначе просто не выживет.
Робин взяла свою сумочку, накинула куртку и вышла из кабинета. Сегодня вечером она постарается не думать о нем, выбросит все мысли из головы. Сегодня она будет отдыхать со своими коллегами. Спиртное ей пить нельзя — только завтра она сможет сделать тест на беременность, чтобы знать наверняка. Все равно она отлично проведет время. И может, придет домой такой уставшей от шуток, смеха и разговоров, что сразу же заснет и Джейкоб не вторгнется в ее сновидения.
* * *
Хорошо выспаться ей все-таки не удалось. В пять утра Робин сидела в ванной, прислонившись спиной к стенке, в третий раз подряд перечитывая инструкцию и прекрасно понимая, что никакой нужды читать ее на трех языках нет. Если она беременна в соответствии с английским текстом, то во французском варианте никаких новостей не обнаружит. Она специально тянула время, потому что боялась узнать правду.
Она так сильно хотела ребенка от Джейкоба, что у нее сжималось сердце. Если она не забеременела, то другого шанса поехать туда снова и попытаться еще раз не будет. Вряд ли он теперь захочет заняться с ней любовью. А если и захочет, то вряд ли отпустит ее в Торонто.
Кого она хочет обмануть? Она и сама больше не сможет уехать оттуда ни за какие сокровища на свете.
Робин сжала кулаки. Итак, она либо беременна, либо нет, и инструкция на испанском ничего нового ей не откроет.
Сделав все, что было предписано в инструкции, Робин вышла из ванной, чтобы подождать положенные три минуты.
Она подошла к столу и включила компьютер. Одна минута прошла.
Робин проверила почту. Двадцать пять новых сообщений, но ни одного срочного. Две минуты прошло.
Она снова перелистала бумаги на столе, выпила воды и пошла в ванную.
Она закрыла глаза, а когда открыла их — сразу же посмотрела на пластиковую коробку Синяя полоска! Робин рассмотрела внимательно. Так и есть — синяя полоска. Она еще раз сравнила результат с тем, что сказано в инструкции.
Да! Результат положительный. Она беременна.
У Робин задрожали руки, и она поставила коробку обратно. Ей почему-то с трудом верилось в очевидное. У нее будет ребенок, ребенок Джейкоба! В ту ночь они действительно зачали ребенка.
Ее переполняла радость. Робин приложила руки к животу и улыбнулась самой себе в зеркало. Нужно как-то отпраздновать такое событие. Надо с кем-то поделиться великолепной новостью. С Джейкобом.
Как пи странно, но только ему одному во всем мире ей хотелось позвонить в столь ранний час и сообщить эту новость. Ведь он отец ребенка. Отец, которому не суждено стать им.
Радость постепенно исчезала. Она не может разделить счастье с Джейкобом, потому что вряд ли он сильно обрадуется. Она бы точно встретила такое сообщение без особого восторга: узнать, что у тебя будет ребенок, которого ты, возможно, никогда не увидишь… страшное известие.
И все-таки Робин хотелось позвонить ему. Он имеет право знать. Может быть, он уже не злится, может, уже смирился с тем, что она уехала.
Возможно, ему совсем не так больно, как ей сейчас. Она могла думать только о том, как сильно она любит его, как скучает по нему. Каким чужим, холодным городом кажется Торонто после знакомого с детства Форевера! Робин гнала эти мысли прочь. Она беременна, она так давно ждала этого. Теперь ее жизнь должна стать счастливой.
