Неужели в его голосе прозвучало обвинение?
Она напомнила себе, что это он ее подвел, что Грейс несчастна, живя с ним, но ничего не помогло. Как и раньше, увидев Зака, она почувствовала, что тает. Он был ее величайшей слабостью с тех самых пор, как она впервые его увидела. Однако теперь многое изменилось. Он позволил ей сесть в тюрьму, позволил отказаться от дочери.
— Мне нужно было повидать Грейс, нужно было убедиться, что она счастлива.
Между ними всегда существовало притяжение, и, прежде чем Лекси осознала, что делает, она уже приближалась к нему. Но только подойдя совсем близко, на расстояние вытянутой руки, она поняла, что он не сделал к ней ни шагу. Остался стоять на месте, дав ей возможность самой подойти. Ну конечно!
— Почему ты здесь? — сказал он.
— Я должна была увидеть свою дочь.
— Нашу дочь.
— Да. — Лекси с трудом сглотнула.
Тысячу раз она воображала эту встречу, миллион раз, и никогда не думала, что в реальности они оба будут испытывать неловкость и отчужденность, вызванную той давней трагедией и тем, что последовало за ней. Ей хотелось расспросить его о Грейс, узнать, похожа ли на нее дочь хоть в чем-то, но она не могла этого сделать, не могла открыть ему свое сердце в нескольких простых словах. Ту же ошибку она совершала и раньше.
Зак внимательно смотрел на нее. Она чувствовала на своем лице его дыхание.
— Она тихонько посапывает во сне, совсем как ты. Тогда, раньше.
Лекси не знала, что ответить. Конечно, он знал, что у нее на уме, он всегда умел читать ее мысли. У нее участилось дыхание; у него тоже, она заметила. Она смотрела не отрываясь на его губы и вспоминала, как он выглядел, когда улыбался, как много они раньше смеялись, и снова ее пронзило острое чувство потери.
— Ты ни разу не ответила на мои письма.
— А какой смысл? — сказала она. — Мне казалось, так будет лучше, если мы просто забудем друг о друге. Первые два года тюрьмы были… трудными.
— Раньше я о тебе думал все время.
«Раньше». Она пожала плечами — слово больно кольнуло ее.
Зак дотронулся до ее руки робко, осторожно, словно опасаясь, что она сломается или завизжит, а может быть, он думал, что ей будет неприятно. Она не шелохнулась, просто смотрела на него, с изумлением сознавая, что ждет, когда он ее поцелует.
«Дура!» — беззвучно одернула она себя.
Лекси отпрянула, понимая, что должна держаться от него подальше. Какая же она идиотка, что подошла так близко! С первой же минуты их знакомства она отдала ему свое сердце. Так неужели она ничему не научилась после всего, что произошло?
— Ты позволил мне сесть в тюрьму, — сказала она, чтобы напомнить самой себе, кто он такой на самом деле.
— У меня не было выбора.
— Не надо, Зак, у тебя был выбор. А вот у меня его действительно не было. — Лекси вздохнула и посмотрела на этого юношу — мужчину, которого так любила с первого взгляда, и боль прошлого захлестнула ее. — Мне нужна Грейс, — спокойно заявила она. — Я сегодня подала документы.
— Я знаю, ты меня ненавидишь, — сказал он. — Но не поступай так с Грейс. Она не поймет. Я все, что у нее есть.
— Нет, — сказала Лекси. — Сейчас это уже не так…
Она услышала, как подъехала машина, заскрипев колесами по гравию, и совершенно точно знала, кто прибыл.
Джуд. Примчалась спасать сыночка и внучку от ужасной Лекси.
— До свидания, Зак, — сказала Лекси и повернулась, чтобы уйти.
— Лекси, подожди.
— Нет, Зак… — Она покачала головой, не обернувшись. — Я слишком долго ждала.
* * *
У Джуд дрожали руки, когда она пристегивала Грейс к сиденью в машине.
— Ой, бабушка!
— Прости, — пробормотала Джуд. В голове кололи иголки, прямо в глазницах, так что она плохо видела.
Отправив Майлсу эсэмэску, чтобы приезжал домой как можно скорее, она села за руль, но домой не поехала. Не смогла. Лекси ведь знала, где они живут.
— Почему меня забрали домой так рано, бабушка? — спросила Грейс с заднего сиденья. — Разве я плохо себя вела?
Домой. Все верно.
Она поехала в хижину Зака и припарковала машину рядом с его грузовичком. Прибыв на место, она схватила Грейс на руки и поспешила в дом, громко хлопнув за собой дверью.
Раздвижная стеклянная дверь осталась открытой. В доме пахло морем. Зак стоял на террасе, глядя вдаль.
Джуд унесла Грейс в спальню и положила девочку на кровать. Сунув ей в руки книжку, она сказала:
— Почитай минутку, хорошо? Я должна кое-что сказать твоему папе. Скоро вернусь.
Джуд вышла из комнаты, прикрыла дверь и направилась на террасу. По одному его виду — опущенные плечи, руки в карманах — она поняла, что произошло. Выходит, она опоздала.
— Здесь была Лекси, — сказала она с горечью.
— Да.
— Она хочет получить еще один шанс, но у нас его нет. Миа ушла навсегда. Я не могу каждый день смотреть на девушку, которая ее убила.
Зак взглянул на мать.
— Грейс ее дочь, ма.
От этих простых слов у Джуд перехватило дыхание. Ей вдруг показалось, будто она несется к пропасти, вернее, все они несутся. И она испугалась. За прошедшие годы они едва-едва научились жить заново. Они не могут пройти через все это еще раз.
Она издалека наблюдала, как ее незрелый сын-подросток превращался в мужчину. Горе его подкосило; отцовство вернуло к жизни.
Джуд взяла мобильный и позвонила другу, который много лет был адвокатом их семьи.
— Билл, это Джуд Фарадей. Девушка, по вине которой погибла Миа, вышла из тюрьмы и подала прошение об опеке над Грейс… Завтра? Отлично. Увидимся. — Джуд дала отбой.
— Грейс несчастлива, — сказал Зак, и ей невыносимо было слышать боль в его голосе.
— Но Лекси — не выход, Зак. Она — причина. Помни об этом. — Джуд дотронулась до его руки. Он нуждался теперь в ее силе. Быть может, нуждался и раньше, но не получил ее, но теперь она будет рядом, она его защитит.
23
На следующее утро Джуд проснулась рано и тщательно оделась.
— Это не похороны, — сказал Майлс, увидев ее в кухне.
— Разве? А впечатление как раз такое. Жду тебя в машине, — сказала она, поспешив уйти.
Меньше всего она сейчас нуждалась в демонстрации его морального превосходства или в бесконечных рассуждениях о том, что они будут делать. Разумеется, дзэн-мастер хотел обсудить идею о том, что появление Лекси в их жизни может им всем помочь излечиться. Вчера вечером, когда они вернулись от Зака, она впервые за все годы их совместной жизни велела ему заткнуться.
