— Привет, — сказал он, направившись к ней.
— Привет. Хочешь мороженого?
Он пристально посмотрел на нее.
— Приходи сегодня вечером в парк Ларивьера.
Не успела она ответить, как вновь прозвенел колокольчик и открылась дверь. В кафе ворвалась Аманда, подошла к Заку и обвила его рукой, словно щупальцем.
— Привет, Лекси. Спасибо, что присмотрела за моим парнем. Я говорю о танцах.
Лекси хотела выдавить из себя улыбку, но не смогла.
— Тебе мороженого?
— Ни за что. Слишком калорийно, — ответила Аманда. — Идем, Зак, отсюда. — Она двинулась к двери.
Зак остался на месте. «В десять, — произнес он одними губами. — Приходи».
Сердце Лекси стучало, как молот, когда она смотрела ему вслед.
В десять!
Она будет дурой, если всерьез воспримет его приглашение увидеться на пляже. Он встречается с Амандой, живой липучкой. Они в школе самая заметная пара.
И Миа расстроится, если узнает. Одно дело поцелуй на танцах — это дело обычное, что об этом говорить. Совсем другое — потихоньку побежать к нему на свидание и ничего не сказать Мии. Это уже большая ложь.
Лекси не могла так поступить, не должна так поступать.
Она посмотрела на хозяйку кафе. «Не делай этого, Лекси», — приказала она себе.
— Миссис Солтер, нельзя ли м не уйти на несколько минут раньше. Скажем, в девять пятьдесят?
— Конечно, я сама справлюсь, — сказала миссис Солтер. — Неожиданное свидание?
Лекси рассмеялась, питая в душе надежду, что смех не выдал ее волнения.
— Когда, на вашей памяти, у меня случались неожиданные свидания?
— Мальчишки в твоей школе, должно быть, слепые — вот все, что я могу сказать.
Оставшееся время Лекси отказывалась думать о принятом решении. Она сосредоточилась на работе, стараясь выполнить ее безукоризненно. И только позже, выйдя из кафе, она дала себе волю.
«Напрасно я согласилась», — твердила она, но тем не менее продолжала идти.
На главной улице в этот холодный осенний вечер почти не осталось прохожих. В окнах ресторана горел свет, но посетителей в такой час было мало.
Миновав ярко освещенный продуктовый центр, Лекси продолжила путь — мимо паромного терминала, агентства недвижимости, детского сада. Менее чем за пять минут она выбралась из города. Здесь тьма захватила все небо, и только бледно-голубая луна мерцала над высокими деревьями. В этой стороне было совсем немного домов, а те, что попадались, в основном служили жителям Сиэтла летними резиденциями, и окна в них в это время года были темными.
На входе в пляжный парк Ларивьера Лекси замедлила шаг.
Он не придет.
Но она все равно спустилась по извилистой асфальтовой дорожке на полосу пляжа с крупным серым песком. Лунный свет падал на выброшенные волнами на берег деревянные обломки.
На парковке не было ни одной машины.
Конечно, и не могло быть.
Лекси вышла на пляж. Гора гигантского плавника — целые деревья, вынесенные на берег — напоминала издали зубочистки какого-нибудь великана. По заливу пропыхтел ярко освещенный паром, словно китайский фонарик, пущенный по черной воде. А там, дальше, мигали цветные огни Сиэтла.
— Ты пришла?!
Она обернулась на голос Зака.
— Я не заметила твоей машины, — только и смогла вымолвить Лекси.
— Она на другой стоянке.
Он взял ее за руку и повел туда, где заранее расстелил на песке одеяло.
— Надо думать, ты многих девушек сюда водил, — нервно сказала она, понимая, что ей не следует об этом забывать. То, что было особенным для нее, для него привычное дело.
Он опустился на одеяло и мягко потянул ее за собой. Лекси поспешно вырвала свою руку. Она плохо соображала, когда Зак дотрагивался до нее, а мозги ей могли понадобиться — как-никак она на свидании с братом лучшей подруги.
— Посмотри на меня, Лекси, пожалуйста, — сказал он, и она не смогла сопротивляться. Он убрал прядь ее волос со лба. От его нежного прикосновения ей захотелось заплакать. — Я знаю, нам не следует быть вместе. Но ты ведь хочешь этого?
— Я не должна, — тихо сказала она и закрыла глаза, не в силах на него смотреть.
В темноте она слышала его дыхание, чувствовала на своих губах, но думать могла только об одном — как часто ей приходилось испытывать боль. Лекси вспомнила свою мамочку-наркоманку, твердившую все время о любви к доченьке. Бывало, зажмет Лекси крепко-крепко, так, что девочка не могла дышать, а потом вдруг начинала почему-то сердиться, с криками убегала и вообще забывала о существовании дочери. До переезда к Еве Лекси была счастлива лишь единственный раз, когда ее мамочка угодила в тюрьму. Тогда ее приняла в дом милая семья Рекслеров, сделавшая все, чтобы девочка жила нормально. Но тут из тюрьмы вернулась мать.
Обычно Лекси гнала прочь воспоминания о тех последних днях, когда ее мать была под кайфом, злилась и бушевала. Вот тогда-то Лекси и узнала всю правду о любви, насколько она бывает близка к ненависти и как может опустошить душу.
— Дружба с Мией для меня значит все, — сказала Лекси, глядя в глаза Заку. Она увидела, как на ее признание отреагировал Зак, и наконец все поняла. И его враждебность, и взгляды в сторону — все это была игра. — Ты притворялся, что я тебе не нравлюсь, из-за Мии?
— С самого начала, — вздохнул он. — Я хотел пригласить тебя куда-нибудь, но ты уже стала ее подругой. Поэтому я держался в стороне, во всяком случае, пытался. У меня это плохо получалось. А потом, когда ты чуть меня не поцеловала…
Сердце у Лекси куда-то улетело. Как такое возможно, что она и счастлива, и испугана одновременно?
— Мы не должны больше об этом говорить, нужно все забыть. Я не хочу потерять Мию и твою семью, просто не могу. Мне и так в жизни досталось, знаешь?
— Полагаешь, я об этом не думал?
— Зак, пожалуйста…
— Я больше не в силах бороться, Лекс. Я три года не могу выбросить тебя из головы. Возможно, если бы ты не попыталась меня поцеловать…
— Зря я это сделала.
— Но ведь сделала.
— Я больше не могла сдерживаться, — тихо сказала Лекси. Она больше не хотела ему лгать. Она полюбила его с той секунды, как впервые увидела. Она хотела улыбнуться, но вспомнила о зубах и прикусила губу.
— Я люблю твою улыбку, — сказал он, наклоняясь к ней. Расстояние между ними исчезло, она ощутила мятный запах его дыхания.
Поцелуй был неспешный, нежный. Она почувствовала его язык, и ее сердце воспарило. Когда он обнял ее, она сдалась. Поцелуй все продолжался, становясь более страстным, и ей уже не хотелось, чтобы он прервался. За их спинами бились о берег волны. Их шум превратился в мелодию. Их мелодию.
