— Иззи, пойдем! — позвала с веранды дама.
Иззи посмотрела на входную дверь. Вот бы из этой двери неожиданно вышел папа, сбежал бы, как бывало, вниз по старым скрипучим ступеням веранды, подхватил бы Иззи своими большими, сильными руками и закружил бы, а она бы захихикала. Но этого не будет. Иззи это знала, потому что она месяц за месяцем видела один и тот же сон, и он никогда не сбывался.
Иззи помнила тот день, когда ее папа впервые привез их сюда. Это было, когда его волосы были черными как вороново крыло, и, когда он приходил домой, от него никогда не пахло плохо. Тот первый раз был просто волшебный. Он улыбался, смеялся, держал ее на руках.
«Кэт, ну ты видишь? Вон там мы посадим фруктовый сад, на ту веранду поставим кресла-качалки, чтобы сидеть летними вечерами, а еще можно будет устраивать пикники на лужайке… — Тут он поцеловал Иззи в щеку. — Как тебе такая идея, Солнышко? Пикник с жареным цыпленком, молочными коктейлями и салатом?» Она сказала: «Ой, папа, да!» Но они так никогда и не устроили пикник ни на лужайке, ни еще где-нибудь…
Скрипнула входная дверь, и Иззи вспомнила, что ее ждет эта дама. Она нехотя стала подниматься по ступеням на веранду. Дама — ее зовут Энни, надо запомнить, что ее зовут Энни, — включила лампу возле дивана. Лампа осветила беспорядок, который папа устроил: бутылки, коробки от пиццы, повсюду валяется одежда.
— Ну и свалка! Твой папа определенно не выиграет приз за образцовый дом.
Иззи поморщилась. Вот оно! Снова к Лерлин с ее жареным беконом на тосте.
Но Энни не повернулась и не ушла. Она прошла через комнату, осторожно выбирая, куда поставить ногу, и отдернула занавески. С занавесок поднялась туча пыли. В два больших окна хлынул солнечный свет.
— Ну вот, так-то лучше, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Вряд ли ты знаешь, где в этом доме хранятся щетки и тряпки? А может, лучше бульдозер?
Сердце Иззи забилось быстро-быстро, в груди возникло какое-то странное ощущение. Энни ей подмигнула:
— Я сейчас вернусь.
Она вышла из гостиной и скрылась в кухне. Иззи стояла неподвижно, едва дыша, и прислушивалась к биению своего сердца. Энни вернулась в гостиную с большим черным мешком для мусора, щеткой и ведром мыльной воды.
Странное чувство в груди Иззи, казалось, росло все больше, и вот ей уже стало почти невозможно дышать. Она медленно повернулась к Энни, ожидая, что дама всплеснет руками и скажет: «Тут чертовски много работы, Ники», как когда-то говорила ее мама. Но Энни этого не сказала. Она наклонилась и стала собирать с пола мусор и бросать в черный мешок. Иззи настороженно подошла ближе. Энни не смотрела на нее.
— Иззи, это просто мусор, ничего особенного. Здесь нет ничего такого, что нельзя было бы вернуть в прежний вид. Когда-то комната моей дочери тоже так выглядела, а она была славной девочкой. — Энни все говорила и говорила, и с каждым новым словом Иззи постепенно расслаблялась. — Знаешь, я в первый раз увидела этот дом, когда была совсем маленькой. Бывало, мы с твоей мамой и твоим папой заглядывали по ночам в эти окна, придумывали всякие истории про людей, которые здесь когда-то жили. Я всегда думала, что это была красивая богатая пара с Востока, и они ходили по дому в вечерних платьях и красивых костюмах. А твой папа думал, что этот дом принадлежал игроку, который однажды все проиграл в карты. А твоя мама… Знаешь, я не могу вспомнить, что думала твоя мама. — Она улыбнулась Иззи. — Может быть, когда станет теплее, мы устроим пикник на лужайке. Ты бы хотела?
У Иззи возникло очень странное желание заплакать. Ей хотелось сказать: «Это мы хотели устроить пикник с молочным коктейлем и салатом, но не успели». А она одна не могла бы, даже если бы очень постаралась. Взрослые всегда обещают детям устроить пикник, даже если на самом деле не собираются этого делать.
— Вообще-то, — сказала Энни, — мы могли бы устроить мини-пикник уже сегодня. Когда я наведу чистоту в гостиной, мы будем есть печенье и пить сок на улице. Глазированное печенье с изюмом и фруктовый пунш. Звучит заманчиво, как ты думаешь? «Да, Энни, я думаю, это будет потррррясающе» — это выражение моего тигренка Тони. Натали — моя дочка, она уже почти взрослая — любила хлопья в глазури с тигром Тони на коробке, когда была маленькой. Наверняка ты тоже любишь.
Иззи чуть было не улыбнулась. Ей нравилось, как Энни разговаривает, не ожидая от нее ответов. От этого у Иззи возникало чувство, что она не так уж сильно отличается от других, словно не разговаривать — это так же нормально, как разговаривать. Она стала двигаться бочком, крошечный шажок за крошечным шажком. Добравшись таким манером до дивана, она села, не обращая внимания на поднявшуюся вокруг нее пыль. Мусор постепенно исчезал, и через некоторое время дом стал походить на дом.
Энни тихонько постучала в дверь Иззи. Ответа не последовало. Она подождала еще немного, потом толкнула дверь и вошла в комнату. В маленькой детской, примостившейся под самой крышей, было темновато. Мансардное окошко с выцветшей тюлевой занавеской ловило последние розовые лучи дня. Стены в комнате были оклеены красивыми обоями в лавандовую полоску, цветастое покрывало на кровати подходило по цвету к обоям. На белой тумбочке возле кровати стояла лампа с Винни-Пухом на абажуре.
Ник и Кэти, наверное, продумывали эту комнату заранее и копили на нее, желая создать для своего ребенка идеальное жилище. Энни помнила мечты и надежды, которые были у нее самой во время беременности, большинство из них имели отношение к детской.
Энни мало что знала о маниакально-депрессивном психозе и о том, как он изменил и исказил Кэти, но она видела, что Кэти любила свою дочь. Каждый предмет в этой комнате — от крошечного ночника с Русалочкой до полок для книг с Питером-кроликом — был выбран с любовью.
На дощатом полу валялась разбросанная одежда. Энни подошла к кровати. Профиль Иззи на фоне желтой наволочки выглядел, как точеная камея. Девочка накрылась пушистым одеялом до самого подбородка. Кукла — как сказала Лерлин, мисс Джемми — валялась на полу, ее черные глаза-пуговицы смотрели в потолок. На покрывале цвета лаванды темным пятном выделялась крошечная рука Иззи, затянутая в черную перчатку.
Энни жалко было будить спящую девочку, но она была убежденной сторонницей режима. Детям важно знать, где проходят границы и какие действуют правила. В половине третьего она уложила Иззи вздремнуть днем и была удивлена, когда девочка крепко уснула. И теперь, в четыре часа дня, ей пора было вставать.
Энни наклонилась и легонько тронула девочку за плечо:
— Соня, просыпайся!
Иззи захныкала и глубже зарылась под одеяло.
— Ну, нет, Иззи, подъем.
Один карий глаз приоткрылся. Иззи двумя пальцами правой руки откинула одеяло и села, зевая и моргая.
— Я подумала, что ты захочешь к приходу папы принять ванну. — Энни улыбнулась и подняла пакет с покупками, который привезла с собой. — Я принесла тебе новую одежду и несколько маленьких сюрпризов. Лерлин мне сказала, какой размер ты носишь. Вставай.
