Через некоторое время он вернулся. Мойра украдкой наблюдала за ним через толпу людей: он казался совсем потерянным, по лицу сложно было прочитать его чувства, но таким напряженным она видела его впервые.
Что у них там произошло? Что делала Дженнифер Стерлинг с тем молодым джентльменом?
Мойра вдруг удовлетворенно улыбнулась и погрузилась в мечты. Воображение завело ее далеко: возможно, он наконец-то понял, что его жена — настоящая эгоистка. Мойре было прекрасно известно, что стоит ей обронить пару слов, когда все выйдут на работу после праздников, и о его жене будет говорить весь офис. Однако, с грустью сказала себе Мойра, сплетни пойдут не только о ней, но и о мистере Стерлинге. Ее сердце сжалось от одной мысли, что этот храбрый, во всех отношениях достойнейший мужчина станет предметом пустых пересудов каких-то там секретарш. Разве можно унижать его в месте, где он занимает самое высокое положение?
Мойра беспомощно стояла на другом конце комнаты. Подойти к начальнику и утешить его она боялась, но, с другой стороны, шумное веселье коллег было ей настолько чуждо, что их как будто разделяла невидимая стена. Мистер Стерлинг подошел к импровизированному бару, поморщившись, взял стакан с каким-то напитком, отдаленно напоминавшим виски, выпил залпом и потребовал еще. После третьего стакана он кивнул стоящим рядом с ним сотрудникам и ушел к себе в кабинет.
Мойра с трудом протиснулась сквозь толпу людей. Часы показывали без четверти одиннадцать. Музыку выключили, народ засобирался. Кто по домам, а кто — продолжать вечеринку в другом месте, подальше от взглядов коллег. За вешалкой Мойра увидела Стивенса — он целовался с той рыжей машинисткой, совершенно не беспокоясь о том, что их могут заметить. Юбка бесстыжей девчонки задралась, и Стивенс, пыхтя, пытался расстегнуть пояс для чулок телесного цвета. А мальчишка-разносчик, кстати говоря, пошел сажать Элси Мажински на такси и не вернулся. Надо будет намекнуть Элси, чтобы та поняла, что Мойра, в отличие от всех остальных, все прекрасно заметила. Ну почему все так одержимы собственной плотью? Все, кроме Мойры. Неужели за их вежливыми приветствиями и любезными беседами скрывается дионисийская натура, столь чуждая ей самой?
— Мы собираемся в «Кошачий глаз». Пойдем с нами, Мойра! Развлечемся на славу.
— Ой, бросьте, она все равно не пойдет, — презрительно сказала Фелисити Харвуд.
На мгновение Мойре захотелось взять и назло сказать: «Ну почему же, с радостью присоединюсь к вам», но в кабинете мистера Стерлинга все еще горел свет, поэтому Мойра поступила так, как поступил бы любой ответственный личный ассистент генерального директора: осталась наводить порядок после вечеринки.
Когда она закончила, было уже почти час ночи. Справедливости ради надо признать, что ей не все пришлось делать самой: новенькая из отдела бухгалтерии помогла ей собрать пустые бутылки, а глава отдела продаж, высокий мужчина из Южной Африки, выкинул бумажные стаканчики, громко напевая и поглядывая на дамскую комнату. Однако оттирать пятна на линолеуме и подметать пол, выковыривая застрявший в щелях между паркетинами арахис, ей пришлось самой. Подвинуть обратно столы она решила попросить мужчин, когда сотрудники выйдут на работу после праздников, — в остальном, не считая нескольких гирлянд из цветной фольги, офис снова выглядел как подобает.
Она взглянула на потрепанную новогоднюю елку: игрушки разбились или потерялись, а маленький почтовый ящик слегка сплющился — на него кто-то умудрился сесть, — из него со всех сторон свисали клочья гофрированной бумаги. Хорошо, что мама, царствие ей небесное, не видит, что они сделали с ее любимыми шарами, подумала Мойра, складывая их в коробку.
И тут она увидела мистера Стерлинга. Он сидел в своем кожаном кресле, опустив голову на руки. На столике рядом с дверью стояли остатки напитков, Мойра практически инстинктивно налила в стакан виски, на два пальца — ни больше ни меньше, подошла к кабинету и постучалась в дверь. Шеф не снял галстук — официален, даже в столь неурочное время.
— Я просто задержалась, чтобы прибраться, — извиняющимся тоном сказала Мойра, когда он недоуменно посмотрел на нее.
Мистер Стерлинг посмотрел в окно, и секретарша поняла, что он даже не заметил, что она осталась в офисе.
— Очень мило с вашей стороны, Мойра, спасибо, — поблагодарил он, взял стакан с виски и медленно выпил.
Стоя около его стола, Мойра как завороженная смотрела на измученное лицо начальника, на его дрожащие руки, почему-то в полной уверенности, что имеет право находиться здесь. На столе ровными стопками лежали письма, которые она положила ему на подпись сегодня утром. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
— Хотите еще? Там в бутылке еще немного осталось.
— Думаю, мне хватит, — отозвался он и замолчал. — Что мне делать, Мойра? — качая головой, вдруг спросил он, словно продолжая какой-то внутренний диалог, начала которого она не слышала. — Я дал ей все. Все! Ей никогда не приходилось просить меня о чем-то… — надломленным голосом пробормотал он. — Говорят, женщинам теперь нужно что-то другое. Бог знает, что именно. Почему все меняется?
— Не все женщины меняются, — тихо возразила она. — Множество женщин мечтают о муже, который будет обеспечивать их, о котором они смогут заботиться и создавать домашний уют.
— Думаете? — Он взглянул на нее усталыми, покрасневшими глазами.
— Уверена. Они мечтают о мужчине, которому можно сделать коктейль, когда он вернется домой с работы, покормить его и окружить вниманием. Я… Это было бы замечательно, — покраснев, добавила она.
— А почему же… — со вздохом начал он.
— Мистер Стерлинг, — перебила его Мойра, — вы прекрасный начальник. Вы прекрасный человек, правда. Ей так повезло, что у нее есть вы. И вы не заслуживаете… не заслужили… — Она осеклась, поняв, что зашла слишком далеко и нарушила негласное соглашение между ними. — Прошу прощения, — произнесла она после долгой, неловкой паузы. — Мистер Стерлинг, я не хотела…
— Это несправедливо, — сказал он так тихо, что Мойра едва смогла разобрать слова. — Что плохого в том, что мужчина подает женщине шубу? Разве после этого он перестает быть мужчиной?
У Мойры на глаза навернулись слезы, но за ними скрывалось нечто более острое и ощутимое. Она подошла к нему и тихо обняла его за плечи. Боже, какое наслаждение прикасаться к нему. Высокий, широкоплечий, в идеально скроенном костюме. Она знала, что будет вспоминать это до самой смерти — его тело, такое близкое и далекое одновременно… Мойра едва держалась на ногах от счастья.
Он не оттолкнул ее, и тогда она наклонилась и, затаив дыхание, положила голову ему на плечо, выражая сочувствие, солидарность с ним.
Так вот каково это, задыхаясь от блаженства, подумала она.
На секунду ей захотелось, чтобы кто-нибудь сфотографировал их в столь интимной позе. Внезапно он посмотрел на нее, и ее тут же охватили тревога и стыд.
— Мне так жаль, простите, я пойду… — выпрямившись, пробормотала она.
