– Лукьянов? – искренне удивилась я. – Он не
может меня обидеть. Вы с его хозяевами решили, что посвящать меня в кое-какие
детали ни к чему, и он съехал с моей квартиры, чтобы продолжить работу в
одиночку и не тратить время на пустяки, то бишь на запудривание моих мозгов.
– Неужели ты влюблена в него? – нахмурился Дед, но
голос его звучал скорее печально, чем рассерженно.
– Нет, конечно. Боюсь, я не очень годна для святых
чувств, но меня здорово задевает тот факт, что ты, требуя от меня искренности,
сам о некоторых вещах не считаешь нужным сообщать мне. К примеру, о том, чем
занят сейчас все тот же Лукьянов.
– Детка… – покачал он головой, а я с готовностью
кивнула:
– Не продолжай. Я все поняла и обязуюсь вести себя
прилично.
Мы выпили и отобедали, болтая о пустяках. Я терялась в
догадках. Ясно, что, приглашая меня в ресторан, Дед хотел не просто поговорить,
он желал придать беседе задушевный характер. Иначе он вызвал бы меня к себе.
Значит, либо надеялся что-то для себя прояснить и теперь озадачен, потому что о
пребывании Лукьянова в городе он не знал, либо, зная о планах своих друзей,
решил проверить, что о них известно мне. Разумеется, для того, чтобы планы эти
осуществились, а я своим неразумным вмешательством не поломала чужой игры.
Внушить мудрые мысли мне надо легко, без нажима, оттого и ресторан. Скорее
всего, разговор еще не закончен, что-нибудь Дед добавит. Он и добавил, правда,
совсем не то, что я ожидала услышать.
– Детка, что, если нам попробовать снова жить вместе?
– Зачем? – сдуру буркнула я. Но он даже бровью не
повел, как будто ничего умнее от меня и не ждал.
– Зачем люди живут вместе? – пожал он плечами. Его
голос приобрел еще большую задушевность. – Мне скоро шестьдесят. Я тут
подумал на досуге, сколько мне еще осталось? Вряд ли много. А на что я трачу
свою жизнь? На ерунду.
– Ты без этой ерунды не сможешь, – перебила его я,
чтоб он не очень-то увлекался.
– Возможно. Но без тебя… Наверное, старый стал. Тоска
замучила. Я тебя ни к чему не принуждаю. Было время, когда я относился к тебе
как к дочери. Помнишь, как нам было хорошо? Попробую и сейчас. По крайней мере,
я очень постараюсь. Просто родной человек рядом.
– Что ты болтаешь? – покачала я головой.
– Я бы никогда не заговорил об этом, – взяв меня
за руку, продолжил он, – просто не решился бы. Если бы не видел… тебе это
тоже нужно. Ты очень одинока. Бедная моя девочка, не такой жизни я хотел для
тебя. Я знаю, что ты обо мне думаешь, и ты, конечно, права. Я разрушил твою
жизнь, но очень прошу… помоги мне.
Я почти рыдала. Тут ничего не поделаешь, умеет старый змей
поговорить. И дело даже не в словах, а в этом его взгляде и задушевном тоне,
сразу хочется забраться к нему на колени, уткнуться носом в грудь и
почувствовать себя маленькой, надежно спрятанной от всех тревог мира.
– Мы не сможем, – вздохнув, сказала я. – Нам
было слишком хорошо в одной постели, чтобы мы забыли об этом.
– А зачем забывать? Я хочу быть с тобой. И сделаю все,
чтобы ты была счастлива… Ты знаешь, я сумею. А если… если у тебя появится
человек, которого ты… тебе достаточно только сказать.
“Помнится, я так и сделала, – с отчаянием подумала
я, – и человек этот исчез, а когда его труп обнаружили… Я не хочу, чтобы
кто-то принял из-за меня мученическую кончину”.
И едва мои губы начали расползаться в ядовитой улыбке, как
он добавил:
– Второй раз я такой ошибки не допущу. Если бы я смог
тогда… ты была бы счастлива.
– Не обязательно, – проворчала я, чтобы хоть
что-то сказать. Просто удивительно, как я была растрогана, хотя знаю его
двадцать лет и все его фокусы тоже. – Счастье – такая штука, с ним ничего
не знаешь наверняка.
– Конечно. Вы могли бы пожить вместе какое-то время,
понять, что ваши чувства – ошибка, и ты бы вернулась ко мне. Ведь так могло
быть?
– Угу.
– Всего-то и надо было, что потерпеть. Или смириться.
Но я слишком тебя любил.
– Сейчас любишь меньше?
– Нет. Стал мудрее. Не веришь?
– Почему? Я тоже стала мудрее. Я согласна. Могу
поклясться, он растерялся. Еще не было такого случая, чтобы я переиграла его,
но попробовать всегда стоит. Пока я еще не знала, что он такое задумал, но
облегчать ему жизнь не собиралась.
– Ты переедешь ко мне? – пожелал уточнить он.
– Да. В конце концов, ничто не мешает нам разъехаться,
если наш опыт не удастся.
– Господи, – покачал он головой. – Я был
уверен, что тебя придется долго уговаривать. И… даже растерялся.
– На самом деле ты прав. У меня один близкий человек –
ты. Есть, правда, еще Сашка, но он не человек, а собака, поэтому не считается.
Когда ты хочешь, чтобы я переехала?
– Сегодня, – с готовностью ответил он.
– Может, дождемся окончания следствия? – решила я
проявить благоразумие.
– С какой стати? – вполне искренне удивился он.
– Ну… сейчас я слишком занята мыслями об этом деле. Ты
же понимаешь, первое время нам будет непросто… Надо немного приспособиться друг
к другу.
– Тогда пошлем твою работу куда подальше. Считай, что
ты уволена.
“Опа, – как говаривал в таких случаях один мой
знакомый. Я даже присвистнула, правда мысленно. – Вот оно, самое
интересное. Аж мурашки по всей спине. Значит, я кому-то всерьез мешаю. Так
мешаю, что Дед испугался. Сказать об этом прямо он ни за что не решится, не тот
человек, да и я не тот, чтобы послушать. Вот и завел всю эту бодягу… А я-то
была готова разрыдаться. Вот уж дура так дура”.
– Мне хотелось бы довести это дело до конца, –
ласково заговорила я, стараясь особо не перебарщивать, избыток ласковости
иногда звучит издевательски. – Потом я с трудом представляю себя без
работы. Когда чересчур много свободного времени, это к хорошему не
приводит. – Надеюсь, он понял правильно, уволит меня, а я запью с горя,
вот и пусть стреляется, кто ж виноват? – Я думаю, все должно происходить
естественно. Мы работаем вместе и будем жить вместе. Если вдруг обстоятельства
изменятся… к примеру, декретный отпуск и все такое… тогда решим.
Он сидел не шевелясь и смотрел на меня во все глаза. Интересно,
он хоть немного поверил или отлично все понял и теперь просчитывает возможные
варианты? Мне ли злиться на это? Я вот тоже сижу просчитываю.
