– Его могли и не посвятить во все планы. А намек на
твою причастность к убийству Дидонова – это вроде алиби. То есть ежели
подставляют тебя, значит, Дед к этому делу отношения не имеет.
– Уж очень хитро.
– Ну, на это они мастера. Фантазирую дальше. Дидонов в
Москве бывал частым гостем. Кто-то из тамошних друзей Деда заметил его тягу к
мальчикам. Дальше дело техники. Его рекомендуют в местный клуб любителей
гомиков.
– С намерением подставить?
– Конечно. И тем самым лишить Игнатова
поддержки. – Лялин мило улыбнулся, а я скривилась. – Очередное
судебное разбирательство по поводу землицы в этом месяце, следовательно, тут
каждое лыко в строку.
– Хорошо. Хотели подставить, но убивать-то зачем?
– Скорее всего, решили, что так проще. Плюс
обстоятельства гибели… Игнатов лишился соратника, да еще в дерьме по самое не
могу.
– А зачем надо было убивать Борьку? – вздохнула я.
Чужие фантазии не очень-то мне нравились, слишком они были похожи на правду.
– Надо лучше знать людей, с которыми пьешь, –
хмыкнул Лялин. – Кто его жена, знаешь?
– Преподает в институте, в каком, не помню.
– В педагогическом. А вот ее дядя – Лобко Геннадий
Ильич.
– Черт, – выругалась я.
– Именно. Председатель суда, где слушается дело об
интересующей нас землице. Выстраивается цепочка: Дидонов обращается к сестре
твоего Борьки, которая у него в редакторах, она к братцу, а он к дяде жены. В
результате они выигрывают дело.
– Ну у тебя и фантазия.
– Ага. Я даже знаю, в какую сумму это вылилось
Игнатову.
– Откуда?
– Ну… – Лялин самодовольно усмехнулся. – Ты имеешь
дело с профессионалом. От дурных привычек трудно избавиться. Год назад по долгу
службы я был просто обязан знать, что делается в нашем городе. Сейчас это
что-то вроде хобби. Вряд ли твой Борька намеревался подставить тебя, скорее
всего, сестрица просто была в курсе, как вы проводите свободное время. Говорят,
с головой у нее большие проблемы и мания величия в придачу. Вот она и решила
поведать народу о том, что местная власть у нас сплошь алкаши и дебоширы. А
когда твой друг увидел статейку, то сообразил, что ты можешь отнести ее на его
счет, и испугался, потому что крови ты ему могла попортить ого-го сколько. Он
позвонил Дидонову и, думаю, нелицеприятно высказался. Далее еще проще:
допустить душевной беседы между вами не могли. Твою хватку в городе знают, если
ты к кому-то прицепишься, можно гроб заказывать.
– Это шутка? – не поверила я.
– Нет, это мнение, которое бытует в народе. Надо иногда
интересоваться собственной репутацией. Так как в деле завязаны очень многие
люди, а Борька фигура незначительная, им охотно пожертвовали.
– Чёрт-те что, – вздохнула я и принялась грызть
ногти.
– Прекрати, – сказал Лялин, понаблюдав за мной
некоторое время.
– Я демонстрирую ужас и потрясение.
– Но как-то по-дурацки.
– Я не дура. По крайней мере, один умник вчера убеждал
меня в этом.
– Не стоит всему верить. Кстати, появление в городе
Лукьянова…
– Ты и об этом знаешь? – удивилась я, хотя
удивляться было глупо, Лялин всегда все узнавал первым.
– Конечно. Живет у тебя и спит, скорее всего, в твоей
постели. Угадал?
– У меня что, на роже написано? – хмыкнула я.
– Ага. Ты похорошела. Взгляд с дурнинкой… в общем, мне
нравится. Хотя Дед наверняка другого мнения. Хочешь совет старого человека? Лукьянов
приедет и уедет, а Дед… оно тебе надо? Опять же, появление Лукьянова не только
делает мои фантазии весьма реалистичными, оно настораживает. Грядет что-то
великое… и опасное, в основном для таких незначительных личностей, как мы.
Оттого заявляю прямо. Фантазировать с тобой больше ну буду, даже если ты в
голом виде завалишься на мой диван. Зажму хозяйство в кулак и, рыдая, пойду на
свежий воздух.
– Какая страшная картина, – ужаснулась я.
– Вот-вот. Пусть менты возятся с этим убийством, а ты
постой в сторонке.
– Так они же никого не найдут.
– И правильно. Зачем им лишние хлопоты? Есть чудная
версия: ограбление квартиры, Дидонов случайная жертва. Это всех устраивает.
Я простилась с Лялиным и, взяв Сашку на руки, побрела к
дому, решив пораскинуть мозгами по дороге. Я не сомневалась, что Лялин прав. За
долгие годы нашей дружбы я не помню случая, чтобы он ошибся.
– Ох, горе горькое, – вздохнула я, сетуя на
людскую жадность. Кто-то громко свистнул, я машинально повернулась и в десятке
метров от себя обнаружила Лукьянова рядом со своей машиной. – Ты что здесь
делаешь? – продемонстрировала я бездну удивления.
– Решил проветриться, вдруг вижу – ты идешь. Ты гуляешь
с собачкой довольно далеко от дома.
– Он же охотник, ему надо больше двигаться.
– Поехали, – сказал Лукьянов с усмешкой. Я
устроилась в машине, а он сообщил: – Звонил Вешняков, очень тебя домогался.
– Тогда сворачивай направо. Если домогался, значит,
что-то серьезное.
Вешняков сидел в своем кабинете, обложенный бумагами.
– Наконец-то, – сказал он хмуро, увидел Лукьянова
и несколько растерялся.
– Придется смириться с тем, что он свалился на нашу
голову, – вздохнула я, – но он парень неплохой, и польза от него
иногда есть. Что нового?
– Вот, – подвинул ко мне пухлую папку Артем. –
Волосы встают дыбом, когда читаешь.
– Уголовное дело Серафимович, в девичестве Уфимцевой?
– Ага. Просто фильм ужасов.
– Я ужасы не люблю, так что читать меня это не
заставишь. Давай коротенько и без жутких подробностей.
– Короче, так. Серафимович и ее дружок Вадим Краснов
болтались по улицам и не знали, чем себя занять. На свое несчастье,
четырнадцатилетняя девчонка на ту пору шла из музыкальной школы и попалась этим
уродам навстречу. Они затащили ее за гаражи… далее просто жуть берет. Что они с
ней делали, не опишешь… То есть описано довольно подробно, просто повторить сил
нет. Наиздевавшись всласть, они облили девчонку бензином и подожгли. За
бензином, кстати, в гараж залезли, замки сбили… Серафимович получила десять
лет, ее дружок двенадцать, хотя я бы расстрелял. И девку тоже. Не смотри так.
Расстрелял бы собственноручно.
