Мужчины расступились. Я сделала еще несколько шагов вперед и
увидела женщину. Она сидела на стуле в небольшой комнатке, что-то вроде
подсобки. Ноги некрасиво раздвинуты, одна рука безвольно свисает вниз, другая
лежит на столе, рядом опрокинутая чашка с чаем, на полу лужица. На стене
вешалка с плащом, подол плаща скрыл лицо женщины, так что виднелся лишь ее
подбородок. Чуть ниже зияла жуткая рана с вывернутыми краями, на сей раз
женщине перерезали горло.
– Черт, – пробормотала я, совсем тихо, но мужчины
услышали.
– Да уж, – вздохнул Карпов. – Теперь такого
наговорят. – Кажется, только это его и беспокоило.
– Граждане волнуются, – пожал плечами мой старый
знакомый по имени Петр Сергеевич. Я вздохнула – если он здесь, значит, все
очень серьезно. – Третье убийство за неделю. Ведра грязи нам обеспечены:
убийство одно страшнее другого, а органы бездействуют. Убийцу надо найти как
можно скорее.
На лицах мужчин появилось выражение, которое можно было
охарактеризовать, как тоску пополам с усмешкой. Легко сказать – “найти”. Убийца
– парень затейливый и, похоже, далеко не дурак. Отыскать его будет непросто.
Впрочем, по тому, как произнес это Петр Сергеевич, становилось ясно: он и
против дурачка какого ни на есть возражать не станет, лишь бы те самые ведра
грязи не опрокинулись на него лично.
– Она так и сидела? – стараясь не думать о том,
как к произошедшему отнесется Дед, спросила я. Артем кивнул. – И лицо было
закрыто?
– Думаю, он подошел, зажал ей рот, воспользовавшись
плащом, чтоб крик не услышали, и полоснул ножом. Хотя, может, просто боялся
взглянуть ей в глаза. – Он невольно поежился.
– Это маньяк-то? – присвистнула я.
– Хорошо, не маньяк. Тогда кто? Кто бродит по
универмагу и убивает женщин ни за что ни про что? Ограбление исключается, у
первой жертвы сумку даже не тронули, у второй ее вовсе не было. Здесь то же
самое, сумочка стоит на полке, но убийцу она не заинтересовала. Он убивает,
чтобы убить.
– То есть все-таки маньяк? – спросила я, ни к кому
не обращаясь.
– Если у тебя есть своя версия, охотно
послушаем, – съязвил Артем.
– Для начала хотелось бы узнать кое-какие
детали, – дипломатично пожала я плечами.
– Тело обнаружила Кузьмина Татьяна Петровна. Они с
Тюриной работали вместе. По ее словам, Тюрина с самого утра чувствовала себя
неважно, народу было мало, и она отпросилась попить чаю. Было примерно
одиннадцать часов. Когда прошло полчаса, а Тюрина не вернулась, Кузьмина
забеспокоилась и пошла ее проведать.
– Где она сейчас?
– Увезли на “Скорой”, похоже, сердечный приступ.
– И никто ничего не видел? – на всякий случай
спросила я. Вешняков покачал головой. Я огляделась, по обыкновению прикидывая,
где и как мог пройти убийца, когда зазвонил телефон. Звонил Дед.
– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул он так,
что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Мужчины нахмурились и
дружно подтянулись.
– Еще одно убийство, – сообщила я покаянно.
– Знаю, что убийство. В приемной телефон без конца
трезвонит, люди в панике, а вы… – Тут Дед, должно быть, вспомнил, кому звонит,
и патетику попридержал. – Ты же сказала, о маньяке и речи нет? –
сказал он с обидой.
– Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю.
– Думай что хочешь, только сделай что-нибудь.
– Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо него
раздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надо
найти. Общественность в шоке.
Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дед
так орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперь
готовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но,
видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного.
Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется,
еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово.
– Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказал
Вешняков и кивнул направо.
Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя по
стойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией в
том же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом…
Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда вела
лестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей.
Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом и
комментировал:
– Железная дверь выходит во двор.
Он распахнул ее, и я увидела заасфальтированный двор с
мусорными баками, с двух сторон он был огорожен, а с третьей, там, где
виднелись баки, соседствовал с гаражами. Если парень не калека, то смыться
отсюда дело двух минут. Метрах в пятидесяти впереди высилась девятиэтажка.
– Туда послал кого-нибудь? – спросила я, указывая
на жилой дом. Артем кивнул в ответ.
Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала,
расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые на
работе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять же
расстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров.
Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшись
о моих мыслях, заметил вслух:
– И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тут
следы.
– Это точно, – согласилась я и вернулась в здание.
Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл,
выглядевший по-прежнему пустынно.
– Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась я
неизвестно чему.
– Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал,
дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром.
– И никто чужого не заметил? – подивилась я.
– Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинище
огромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, кто
свой, кто чужой.
Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотно
вернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашка
чихнул, а я сказала зло:
– Терпи или сиди дома. – Пес обиделся и
отвернулся.
– Собака у тебя смешная, – заметил Артем. –
Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает.
