«Это ты мне?» — спросил Мишка знаками.
«Тебе, тебе! — закивал человек и замахал еще отчаянней. — Сюда, сюда!»
Мишка оглянулся на араба. Тот, стреляя, крутился по комнате, волоча на себе разъяренного эрделя и безуспешно пытаясь от него избавиться. Он уже задел собаку несколькими пулями, но она упорно не разжимала челюсти.
Мишка вернулся взглядом к человеку на улице.
«Туда?» — спросил он знаком.
«Сюда, сюда!!»
Мишка пожал плечами, открыл окно и спрыгнул вниз, на мягкую клумбу. Потом он прошел по двору и вышел на улицу. Человека, который звал его, уже не было видно. Мишка в недоумении оглянулся, но тут кто-то резко потянул его вниз и вбок, под прикрытие каменного забора. Тут же из дома ударила очередь; пули щелкнули по асфальту и, срикошетив, звонко простучали по мусорным бакам на другой стороне улицы.
«Хрен вам на рыло!» — азартно прошептал спасший Мишку мужик. Потом он щелкнул предохранителем своего «узи», приподнялся над забором и открыл ответный огонь, беглыми одиночными выстрелами. Скороговорка «калашникова» оборвалась на полуслове. Дом затих; из него не слышалось уже ничего — ни выстрелов, ни собачьего лая, ни звуков борьбы.
Мужик с «узи» переменил позицию, ловко переметнувшись по другую сторону от сидящего на земле Мишки. Он был в кипе и клетчатой рубашке навыпуск и двигался с удивительной для его сугубо гражданского брюшка сноровкой. Переместившись, он сделал знак и немедленно откуда-то из темноты прибежал на полусогнутых точно такой же тип, в такой же, навыпуск, рубашке и сандалиях на босу ногу, с таким же потертым «узи» и с такой же вязаной кипой.
«О'кей, Моти, — негромко проговорил первый. — По-моему, я одного задел. Что у тебя нового?»
— «Людей не хватает. С трех сторон обложили, чтобы в другие дома не пошли, а со стороны обрыва еще нет. Сейчас солдаты приедут, с блокпоста, они и закроют.»
— «Что со спецназом?»
— «Будут через час, не меньше. А это у тебя кто? Неужели из дома?»
— «Ага. Кстати, «скорой» тоже передай, чтоб скорее. Видишь, парень в шоке. Сейчас я попробую из него что-нибудь вытянуть.»
Моти кивнул и снова растворился в темноте, а первый его двойник присел на корточки перед неподвижным Мишкой.
— «Эй, братишка, тебя как зовут? Меня — Ави.»
«Очень приятно, — механически ответил Мишка. — Я — Михаэль.»
— «Да уж, приятнее некуда… Ну и сколько их там, Михаэль?»
— «Кого?»
— «Арабонов. Сколько их там, чем вооружены?»
— «По-моему, трое. С автоматами.»
— «Угу. А наших сколько?»
Мишка молчал, будто не слышал вопроса. Ави нетерпеливо поерзал и взял его за плечо.
«Это очень важно, братишка. Поверь, так бы я не спрашивал. Сколько там душ в доме, кроме тебя?.. а?.. Ну ладно, давай я тебе помогу. Вадим там?»
Мишка с готовностью кивнул: «Там. Вадим там.»
— «Ну и хорошо. Вот видишь, как это просто. А Лиза? Лиза тоже там?»
— «Ага. И Лиза тоже. И Лиза там. Ага.»
— «Так. А еще?»
Мишка молчал.
— «Больше никого, что ли, не было? Ты сюда один приехал?..»
Мишка молчал.
— «Не помнишь… — вздохнул Ави. — Ну давай тогда по-другому. Этот ситроен — твой?»
— «Мой.»
— «Ты в нем один сюда ехал?»
— «Нет. Я в нем с Машей ехал и с Юркой.»
— «Ага. Значит, они тоже — в доме?»
«Нет, — решительно ответил Мишка. — Их там нет. Нет.»
«А где же они тогда? — озадачился Ави. — Сюда вместе с тобой ехали, а в доме их нет? Как же так?»
— «Дома, в Рамат-Гане. Маша и Юрка дома,» — все так же решительно сказал Мишка.
— «Ладно, дома так дома… я ж не спорю. Значит, из наших в доме были только Вадим, Лиза и ты?»
— «И собака.»
— «И собака. Теперь, Михаэль, я тебя спрошу что-то особенно важное. Так что ты уж, пожалуйста, сосредоточься и постарайся…»
«Они мертвы, — перебил его Мишка. — Никого не осталось. Они все мертвы. И Вадик, и Лиза, и… и собака. И я.»
Ави снова вздохнул: «Ладно, парень. От тебя, я вижу, много не добьешься. Ты посиди тут пока, под заборчиком. Сейчас армия подъедет и «скорая»… все будет хорошо, вот увидишь.»
Через час поселение было уже забито армейскими машинами, амбулансами, передвижными телевизионными студиями, автомобилями прессы. Жителей близлежащих к центру событий домов эвакуировали, и теперь они толпились на площадке перед местной школой, возбужденно обсуждая происшедшее с многочисленными репортерами. Спецназ плотно обложил дом и пытался вести переговоры с засевшими там террористами, одновременно готовясь к штурму. Арабы изредка постреливали, но, в общем, вели себя тихо.
Мишка действовал в каком-то автоматическом режиме, шел, куда говорили, садился, где сажали, ждал, когда приказывали ждать. В голове его было пусто и гулко, он не думал ни о чем и не чувствовал ничего, будто превратившись в робота. Сначала его передавали из рук в руки какие-то офицеры разных, все повышающихся рангов, и он послушно отвечал на одни и те же вопросы, рисовал план дома, описывал нападавших. Всем он говорил ровно то же, что рассказал в самом начале своему спасителю Ави: нападавших было трое, а наших — тоже трое и еще собака, и все погибли, включая его, Мишку. И все офицеры, один за другим, кивали головой и вздыхали, в точности, как Ави, и смирялись с необходимостью аккуратного, «скальпельного», опасного штурма, без гранат и уж тем более, без ракет — потому что на основании мишкиных ответов было решительно невозможно заключить что-либо определенное относительно жизни и даже количества находящихся в доме людей.
Затем он повторял то же самое людям в штатском, с той лишь разницей, что эти особенно дотошно расспрашивали о террористах и, видимо, остались довольны, хотя он смог описать только одного, главного, со шрамами на лице. Потом Мишку оставили в покое, но ненадолго — кто-то взял его за локоть и вывел за желтую ленточку ограждения, в залитое светом юпитеров пространство, и там он, слепо щурясь, тоже что-то говорил в пляшущие у самого лица микрофоны. Но и это кончилось, когда кто-то другой, отчаянно ругаясь и толкая протестующих и качающих права репортеров, вернул его назад, за ленточку, усадил в чью-то пустую и темную «вандуру» и велел сидеть там и не двигаться. И он сидел и не двигался. Он и не дышал бы, если бы мог.
Штурм закончился быстро. Собственно, и штурма-то, как такового, не было. Просто снайпер подстрелил одного из террористов через дырку в трисе гостиной, да так удачно, что на том взорвался «пояс шахида» — непременная принадлежность истинного воина Аллаха. Его напарник, видимо, стоял рядом, так что пятью секундами позже, когда спецназ Генштаба ворвался во все двери и окна одновременно, в доме уже не было никого, кто мог бы сопротивляться. Убедившись в этом, коммандос уступили место саперам — для дальнейшей проверки. Перед тем, как войти в дом, саперный сержант подошел к офицеру спецназа — узнать, что к чему. Тот как раз закончил снимать с себя сложную штурмовую амуницию и, сгорбившись, с преувеличенной тщательностью расшнуровывал ботинки.
