Можно посмотреть на происходящее и под другим углом. Прочитать текст самостоятельно он все равно не сможет. Значит, задача заключается в том, чтобы снять и оставить себе копию — точную, не искаженную произвольными толкованиями, фальшивыми переводами или подгонкой под политические и религиозные концепции. В этом смысл его «права первой ночи», а вовсе не в том, чтобы оставить находку у себя. А потом уже можно будет искать специалиста для перевода. Клим не сомневался, что найдется достаточно много ученых, готовых продать душу за то, чтобы заполучить копию неопубликованного кумранского свитка. А где гарантия, что с ним поделятся переводом? — Пусть только не поделятся! Можно показывать им копию не сразу, а страничка за страничкой. Хочешь следующую страничку — давай перевод предыдущей…
Клим невольно улыбнулся. Это уже походило на план. Но вписывалась ли в него Ханна? — А почему бы и нет? Если уж на то пошло, то лучше нее трудно было бы кого-нибудь придумать. Во-первых, она, наверное, сможет прочитать текст. Во-вторых, не станет препятствовать снятию копии — в конце концов, друзья они или нет? Ээ-э, погоди… дружба-дружбой, а профессия-профессией. Она ни за что не даст тебе развернуть свиток… побоится за сохранность…
— Что вы на меня коситесь? — Ханна поставила на стол пустую чашку и встала. — Не хотите — не говорите. Секреты у него… спасибо за кофе. Мне пора.
— Подождите, Ханна, — остановил ее Клим. — Ну что вы так напираете? Я вам сейчас все расскажу… при одном условии.
— Без всяких условий! — сердито выпалила она. — Ненавижу, когда торгуются. Знаете, Адриан, вы с каждой минутой разочаровываете меня все больше и больше.
Он поднял руки в знак капитуляции.
— Сдаюсь. Садитесь и слушайте. Налейте себе еще одну чашку… а лучше — мне, если уж мы договаривались пить по очереди.
— И кофе у вас паршивый… — буркнула Ханна, но чашку взяла.
— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся Клим. — Вы сразу перестанете сердиться, когда выслушаете. История уж больно нелепая. Я действительно до поры до времени хотел сохранить ее в тайне, чтоб никто на смех не поднял. Но если уж так случилось… В общем, так. Знаете ли вы Наджеда? Бедуина из нашей группы? Он работал у археологов еще до того, как вы сюда приехали..
— Наджед? Это такой косноязычный?
— Он самый. Так вот, этот Наджед притащил мне медный свиток из Бейт-Лехема. Новодел, типа сувенира, а точнее, фальшивка. Знаете, они вечно пытаются всучить дуракам-туристам монеты соломоновой чеканки или ремешок от сандалий Иисуса…
— Припер? Зачем?
— Чтобы я посмотрел глазами дурака и посоветовал, как получше его состарить. Мне стало интересно, и я взял. Никогда не видел, чтобы подделывали целый свиток.
— Но почему именно вам?
— А кому еще? Я его единственный друг. С таамире он не водится, а, значит и с бейт-лехемскими торговцами тоже. То есть, речь идет о каком-то новом игроке. Совсем новом.
Ханна недоверчиво хмыкнула. Умная, зараза… — одобрительно подумал Клим. — Ни одному слову моему не верит. Неприятно врать такой красивой и умной женщине. Но это ненадолго. Главное — чтобы не помешала развернуть. А потом уже можно будет признаваться, падать на колени, просить прощения и все такое прочее…
— Гм… мне ни разу не приходилось слышать о подделках такого рода, — задумчиво проговорила она. — Но что вы собираетесь делать? Помогать фальсификаторам?
— Вот еще! — Клим взялся за сверток. — Я собирался посмотреть на этот забавный экспонат, сфотографировать и вернуть Наджеду. А в промежутке планировал показать его друзьям-археологам. И вам в том числе…
Как можно небрежнее он развязал веревку и положил свиток на кровать.
— Ничего себе! — изумленно сказала Ханна у него за спиной.
— Что я вам говорил! — с фальшивым энтузиазмом подтвердил Клим. — А теперь, будьте добры, принесите камеру…
Она поколебалась и вышла. Клим начал осторожно разворачивать. Медь поддавалась легко, как будто разматывался не двухтысячелетний свиток, а современная лента заземления. К тому моменту, как Ханна вернулась, он успел размотать свиток на всю длину кровати. Толщина листа не превосходила миллиметра, ширина была сантиметров двадцать пять — тридцать…
— Ничего себе… — с еще большим изумлением повторила Ханна. — Да это же… да как это…
— Принесли?
Клим поспешно забрал у нее фотоаппарат. Он чувствовал, что времени у него остается совсем немного. Так… дигитальный Кэнон… «мыльница», но хорошая, сойдет… вспышка… резолюция… Клим наклонился и стал фотографировать. На всякий случай он снимал одну и ту же страницу дважды и только потом переходил левее. Дойдя до края, от проделал тот же процесс в обратном направлении. Так, замечательно… теперь можно и свернуть. Он сунул камеру в карман и уже взялся было за катушку, как вдруг получил довольно сильный удар по предплечью. Клим отшатнулся, потирая ушибленное место. Ханна стояла перед ним, сжимая в руках швабру и безмолвно разевая рот. От гнева она потеряла дар речи. Разъяренная воительница, черноволосая фурия со шваброй наперевес… Клим успел подумать, что со стороны эта картина должна выглядеть в высшей степени комично. Он не пытался протестовать: ситуация была слишком ясна им обоим, чтобы продолжать прежнюю линию.
— Ханна, милая, — произнес он поспешно, выставляя на всякий случай вперед обе ладони для защиты от швабры. — Я вам все сейчас объясню. Теперь только правду, клянусь вам. Правду и ничего кроме правды…
— Ты… ты… — выдавила она наконец и снова воспользовалась своим оружием. На этот раз удар оказался не рубящим, а колющим. Климова гостья явно знала толк в фехтовании. — Да как ты смеешь! Как ты… Где ты это взял? Говори!
— Ханна, — твердо сказал Клим. — Если вы меня сейчас забьете насмерть этой шваброй, то уже никогда не узнаете того, что хотите узнать. И вообще, давайте считать, что злой следователь свое уже отработал. Зовите доброго.
— Доброго вам захотелось? — запальчиво возразила она, уперев в бок свободную от швабры руку и сдувая с лица черную завесу разметавшихся волос. — Разве вы заслуживаете доброго? Так много и нагло мне не врали с младшей группы детского сада. Да и тогда это не оставалось безнаказанным.
— Я в этом не сомневаюсь…
— Говорите!
Клим сел на стул.
— Это подлинник, — сказал он. — Из неизвестной пещеры. Откопан с глубины в полметра. Таамире называют место Нос Сатаны и считают проклятым. Кроме этого свитка в пещере ничего нет. Вот и все. Дайте мне свернуть его и забирайте куда хотите.
Опершись на швабру, Ханна взвешивала его слова.
— Почему я должна вам верить на этот раз?
— Ханна, дорогая, — проговорил Клим устало. — Согласитесь, что вариантов всего два. Либо это подделка, либо подлинник. Первую возможность вы уже отвергли и правильно сделали. Остается вторая. Собственно, я намеревался рассказать вам все немедленно после снятия копии.
