– А где Ингрид? – вырвалось у меня.
– Я сам лично все сервировал. Нравится?
– Терпимо.
– Капризная ты, я смотрю! Садись, в ногах правды нет.
– Мы что, так и будем здесь пировать вдвоем?
– Моя компания тебя не устраивает? Так и скажи: не вышел ты, дядя, рылом. А между тем бабы находят меня симпатичным.
– Ну и пусть находят! Мне-то что?
– Не дерзи. Садись и ешь!
Легкий холодок беспокойства вполз в мою душу. Мы были одни… Но вряд ли Лещ здесь чувствует себя настолько самостоятельным, что полезет ко мне, зная, что я жена его босса. Пусть и бывшая. Хотелось есть, а стол был так аппетитно сервирован, что я, отбросив все сомнения, села на диван и протянула руку за пустой тарелкой. Я наложила себе побольше картошки; с детства обожала жареную картошечку с хрустящей золотисто-оранжевой корочкой. Такую картошечку любила жарить мне матушка. И ели мы ее зимой с солеными, а летом – с малосольными или свежими огурчиками. При воспоминании о матушке моя рука дрогнула. Как она там? Думает, что я пропала куда-то, не звоню ей и не подаю вестей. Хорошо еще, если она думает, что я просто забыла о ней. А если ее воображение уже рисует всяческие ужасы?
– Чего дрожишь? – истолковал по-своему мой жест Лещ. – Не бойся – не съем.
– А я и не боюсь.
Я принялась есть. Лещ сел напротив.
– Э… это не по-русски. Давай выпьем стопарик. Или хочешь шампанское?
– Не пью. Только редко, по большим праздникам.
– А сегодня праздник и есть.
– Какой?
– Моя днюха! Чем не повод выпить и закусить?
– Поздравляю!
– По стопочке. Али по бокалу?
– Без разницы, – буркнула я. – И много не наливай!
– Не боись.
Он разлил из графина водку в два стакана, один из которых протянул мне.
– Бери! За мое здоровье.
Пить за здоровье этого бандюгана мне не хотелось, но, похоже, деваться было некуда, и я, подавив вздох, взяла стакан. Отпила глоток и поставила на место.
– Так не годится. Пить – так до дна. А то я обижусь.
– Мне, собственно говоря, на это начхать, – не выдержала я. – Спиваться в угоду тебе я не намерена.
Его глаза сузились, и на минуту мне показалось, что он меня сейчас ударит. Я невольно отшатнулась.
– А ты пугливая!
– Так только кажется, – сказала я с деланым безразличием. Отпила пару глотков и поморщилась. Водку я не любила.
– Не нравится – переходи на шампанское. Для дам напиток вполне благородный.
Он налил мне шампанское.
– Дай поесть нормально.
– Одно другому не мешает. Мне как-то тоскливо одному праздновать – вот и решил тебя пригласить.
– Спасибочки!
– Девушка ты красивая. Почему бы не скрасить компанию закоренелому холостяку? – В голосе прозвучали непривычно жалобные нотки, и я насторожилась. – Все-таки хочется день рождения по-человечески провести, как все люди. А то получается, я сегодня совсем один.
– Я в невесты тебе не записывалась. То, что ты сегодня один, – твои проблемы, а не мои. А насчет компании… у тебя вроде бы друган тут есть. Вот с ним и празднуй! Я-то здесь при чем?
– Друган мне вот тут, – и Лещ выразительно провел рукой по горлу, – устал я от него. Бывает же так?
– Бывает, – согласилась я. – Но я, собственно говоря, ненадолго. Поем и пойду к себе. Так что на мою компанию всерьез и надолго не рассчитывай. Придется поискать другого компаньона для праздника.
– А там у тебя весело, что ли?
– Так я, кажется, сюда не для веселья явилась? Или все-таки вы собираетесь меня по дискотекам таскать и разухабистым барам? Может быть, я все-таки ошиблась и нахожусь здесь не в качестве пленницы, а свободного человека? – съязвила я. – Просветите девушку, а то она не в курсе!
– Брось подкалывать. Тебе это выйдет боком!
– Могу уйти!
– Ладно, ешь. – Лещ взмахнул рукой. – Это я так, тоскливо одному, вот и срываюсь. Давай по бокалу шампанского. За тебя, за красивую девушку.
– Лучше за мир во всем мире.
– Это почему же? – с некоторой обидой спросил Лещ.
– Ну, сам посуди: пить за тебя я не могу. Как ни крути. Ты меня привез сюда в качестве пленницы. Это – раз. Пить за меня… я этого не хочу. Так что самое нейтральное – за мир во всем мире. А что? Хороший тост. Вполне дружелюбный.
– Идет! За мир так за мир!
Я отпила шампанское… Оно было приятным, и в другой обстановке я бы насладилась его вкусом, но не сегодня и не здесь.
– Чего ты куксишься-то? Съешь клубничку. Она вкусная, свежая. Подобреешь тогда. – Лещ изо всех сил старался быть любезным, но у него это получалось плохо. Это было похоже на нежность какой-нибудь зубастой акулы.
– Не хочу.
– Не любишь?
– Не люблю.
– Странная ты какая-то, ей-богу, – Лещ пожал плечами. – Другие бы на твоем месте…
– Что?
– Расслабились.
Я мотнула головой.
– Не знаю, как насчет других. А вот насчет меня…
– Допивай шампанское. Сейчас еще налью.
– Бокала хватит.
– Кому хватит? Мы еще, можно сказать, и не приступали…
Я подумала, что дразнить его не стоит. Лучше выпить бокал и уйти к себе. Есть мне уже не хотелось, а хотелось поскорее оказаться в своей комнате.
Внезапно Лещ встал, сделал несколько шагов вперед и, открыв дверь, которую я сразу не заметила, исчез за ней. Очевидно, там находилась еще одна комната или кухня.
Я вскочила с дивана и метнулась к двери, ведущей в коридор. Она оказалась заперта. Это был неприятный сюрприз. Я даже не заметила, как он закрыл ее. Подергав ручку, я поняла, что мои усилия не увенчаются успехом и лучше вернуться на диван. Но вместо этого я подошла к другой двери, за которой скрылся Лещ, и осторожно выглянула. Лещ стоял ко мне спиной и что-то насыпал в бокал. Я похолодела. Что он хочет? Отравить меня? Или просто, чтобы я отрубилась. Во рту возник привкус горечи, и я сглотнула. Надо было срочно выбираться отсюда. Но как?
Чтобы он меня ни в чем не заподозрил, я поспешно вернулась на место. Только я села на диван, сложив руки на коленях с самым невинным видом, как вернулся Лещ с двумя бокалами.
– Вот. Налил.
– А чего не отсюда? – показала я на бутылку.
– Это коллекционное французское шампанское. Решил побаловать тебя.
– С чего бы это?
Он тяжело вздохнул:
