Впрочем, иногда вдруг подпевает чистым слабым тенорком.
Он совершенно свободен — от музыки, от публики, от песен,
даже от себя.
Чего нельзя сказать о самом барде…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сразу после того как департамент Бдительности выкупил Яшу с
Изей из КПЗ, и по возвращении Клавдия из Иерусалима — куда начальство срочно
вызвало его на разбирательство по поводу скандала в «Голубой мантии» (и где, по
слухам, он грудью стал на защиту двух своих лучших синдиков), Клавдий собрал
всех нас на перекличку. Долго и мрачно молчал, обводя каждого взглядом. Яша
сидел бледный и трепещущий, как в задушевной песне Фиры Ватник, Изя — багровый,
с мобильником в руках. Он держится за мобильный телефон, как за спасательный
круг.
Деликатный наш добряк дал сначала выскандалить свою порцию
бабе Нюте, — не было ни одной переклички синдиков, на которой старая
танцорка не затеяла бы свару сразу со всеми главами департаментов: так
гроссмейстер дает сеанс одновременной игры на двадцати четырех досках.
— В этот» час позора, — сказала она, — не
хочу отвлекать тебя, Клавдий, от справедливого суда над двумя этими
проходимцами, один из которых — маньяк, а другой — алкоголик и идиот. Но даже
эта бездельница (длинный палец с сиреневым ногтем в мою сторону), со своим
департаментом хамов и снобов, даже Панчер, со своим департаментом развращенных
ублюдков, не позволяют то, что позволил себе этот лысый кретин Шая…
Далее, собственно, шла жалоба на Шаю, — тот из
соображений бдительности запретил Овадии, несчастному рабу бабы Нюты,
командировку куда-то там в район Хабаровска, где только что громили синагогу…
Короткий и сильный скандал — ввиду более грозной бури —
пронесся, как весенняя гроза над лесом: все вместе кричали, громче всех визжала
баба Нюта; по взмаху Клавиной руки все разом смолкли. Не поднимая головы,
Клавдий принял очередную бодрую рапортичку от Миши Панчера (численность его
Базы данных возрастала не по дням, а по часам: ребята жаждали попасть в
молодежные лагеря Синдиката), остановил его поднятой ладонью; терпеливо и
отстраненно выслушал мой отчет о конференции переводчиков с иврита на русский…
Наконец проговорил с горечью:
— Ну… а ты, Изя? Ты, Яаков? Расскажите-ка, что
новенького подают на десерт в казино у пидеров?
Яша опустил голову еще ниже, а Изя вскинул руку с
мобильником, словно тот мог защитить его, оправдать…
— Что вы там забыли?! — загремел Клава сорванным
голосом боевого полковника. — Что вы там забыли, мужики?! Вы искали
приключений на свои задницы!? Мы работаем в тяжелое время абсолютного
неблагоприятствования Восхождению, — с горечью продолжал он. — В
прошлом году за этот период взошло вдвое большее число людей. И что мы делаем в
этих обстоятельствах? Мы бьемся до конца за каждую душу из Базы данных? Мы
организовываем кружки по изучению традиций, мы убеждаем, мы зажигаем их своим
примером? Нет, мы развлекаемся в гнусных притонах этого города! Мы устраиваем
пьяный дебош, избиваем солистов ансамбля «Русская затея» — мне уже представила
счет эта пиявка в бархате, Эсфирь Диамант!.. Так почему, — тут его голос
опять взлетел на высоты воззваний, — мы не задумаемся над тем — что нам
делать, как быть, как работать дальше с людьми!!!
Тут Изя встрепенулся, судорожно набрал что-то на мобильнике
и стал совать его Клаве под нос:
— Что, что!? — чуть ли не брезгливо отшатнулся
Клава, — что ты мне суешь свой вонючий вибратор?
— Корабль, я же предлагал проект, — заволновался
Изя. — Вот, смотри — я выяснил по Интернету все условия найма судна…
Плавание, недели две, на корабле, по Волге: Самара, Саратов, Кострома, то, се…
Лекции, игры, артисты-журналисты, короче: привозим их тепленьких, убежденных в
самин-сикации, готовеньких к Восхождению…
— Будь здоров, — сказал Клава, изучающее
рассматривая Изю. — Твои масштабы всем нам просто смешны.
— Почему? — обескуражено спросил Изя, все еще
показывая что-то в своем мобильнике.
— Почему?! — вскричал Клава, переходя на русский,
то есть выражая Изе свое презрение. — По той же причина, что у Папа
Римский есть яйца! Я не знаю — почему! Он ими не пользуется…
Баба Нюта захохотала, далеко закидывая голову. Клава
внимательно посмотрел на нее и сказал, нахмурясь:
— Хочу ознакомить вас еще с одним приказом из
Иерусалима: через две недели Анат Крачковски покинет наконец наши ряды.
Замбура!
Старая ведьма оборвала смех, с поразительной быстротой
сложила по две дули на обеих руках и раскинула их широким танцевальным жестом в
обе стороны: всем.
— Вот! — сказала она. — Вот, что будет со
всеми вашими приказами…
…Далее по ходу совещания Клава сообщил, что для борьбы с
упавшими показателями сюда приезжает еще один человек на ставку, которая вот
только что изобретена в Центральном Синдикате. Называется ставка — «Генератор
идей».
— Где его посадить? — устало спросил нас
Клава. — Куда воткнуть этого генератора, в какую задницу? Миша, ты
подвинешься? У тебя там, в Юной страже Сиона, кажется, есть еще закуток.
— О чем ты говоришь?! — ласково спросил Миша,
подпрыгнув и без конца перекидывая левую ногу на правую и правую — на
левую. — У меня, да? Плюнуть негде, да? Я свой стол выкинул, стою, качаюсь
на ветру, как рябина, да?
Выяснилось, что сажать генератора негде, ну, буквально нет
ни сантиметра в садике, ни уголка, ни стульчика, ни подоконника свободного…
— Сортир… — вдруг сказал Яша, не поднимая головы.
— Он еще острит, позор нашего народа! — выкрикнула
баба Нюта.
— Я не острю! Правый туалет на первом этаже. Там все
равно часто засор. Все равно мы с бухгалтерией бегаем на второй этаж…
— Гениально, да? — встрял Панчер. — Если
выкинуть сантехнику, там встанет стол…
Выяснилось, что — да, идея плодотворная. И столик со стулом
поместится, да и тумбочка…
Все вздохнули свободней, разговорились, стали обсуждать
какие-то планы на ближайшие недели… Заискивающе смотрели на шефа. Тот молчал,
выкуривая бог знает какую по счету сигарету. Наконец показал рукой, что перекличка
закончена.
Все поднялись. Он остался сидеть, задумчиво глядя перед
собой. Через минуту за столом сидели только он, Яша и Изя. Я тоже вернулась от
двери, так как, неизвестно почему, чувствовала себя виноватой в случившемся. С
минуту Клава молчал, выдыхая дым и покашливая. Наконец проговорил с горечью:
— Вам хорошо… Вам хорошо, замбура! А знаете — почему?
Потому что за вашими спинами есть я… А мне плохо. Плохо мне! Потому что за моей
спиной есть только моя толстая задница…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
