Тогда один из попугаев сказал другому:
— Видишь, Дувид, я говорил тебе: если долго и упорно
просить Всевышнего, он исполнит любую просьбу!
Дверь приоткрылась, заглянул Изя, сказал удовлетворенно:
— А, вот вы где!
И велел Маше принести еще чашку кофе. Вообще, выглядел
довольно возбужденным.
— Слушай, сколько стоит арендовать корабль? —
спросил он Петюню.
— На хрена тебе корабль, Изя? — вяло отозвался
тот.
Но Изя был явно занят какой-то настойчивой мыслью.
— И все-таки?..
— Я кто тебе — адмирал?
— Ты — Главный распорядитель.
— Смотря какое судно, для чего и на какой срок, —
предположил Яша. — Если катер, например, часа на полтора…
— Нет! Корабль, настоящий корабль, и надолго! Может, на
месяц…
— Да на черта тебе?! — удивились мы дружно. И в
самом деле, какое отношение имели морские экспедиции к Изиному департаменту Загрузки
ментальности? (Хотя, если вдуматься, если напрячь воображение, можно
представить галеон времен Ост-индской компании, снаряженный еврейскими купцами…
галеон, прибывший в амстердамский порт с грузом малаккского перца, индиго,
саппанского дерева… галеон, хранящий в трюмах предметы голубой посуды эпохи
Мин, корейский и японский фарфор, острый имбирь, японскую медь, крупные алмазы
грубой огранки, шкатулки, полные жемчугов и рубинов, персидские шелка,
неочищенный цейлонский сахар… а также тигра, крокодила и молодого шимпанзе с
ошейником на шее, притороченного цепью к мускулистой руке чернокожего моряка…)
— Есть одна идея, — сказал Изя нетерпеливо. —
Пока в стадии разработки. Но возможно, это станет революционным этапом в работе
Синдиката.
Петюня закатил глаза к потолку, словно прослеживал
траекторию вознесения известного исторического лица.
— Слушай, — сказал он, — а нельзя ли погодить
с революциями до конца моей каденции?..
Он поднялся и пошел к дверям. Изя вскочил и повлекся за ним:
— …но ты можешь позвонить в пароходство, и хотя бы
выяснить…
— …а чего выяснять, если Расстреловна все равно не даст
ни гроша…
— …а если Клещатик проплатит?
Когда за ними закрылась дверь, мы с Яшей задумчиво переглянулись.
Дважды кукарекнул его мобильник, — дети по нескольку
раз в день слали отцу приветливые sms-записочки. Он достал из кармана брюк
телефон и продемонстрировал этот своеобразный привет:
«Fuck you, dusha moja!» — писала одна из близнецов.
— Наверное, выиграла крупную сумму, — предположил
отец.
На журнальном столике перед ним, как обычно, лежал листок,
зарисованный чередой картинок. Попугаиха, с лицом Петюни, держала в клюве
мешочек с зернышками слогов: «хочу тра-хать-ся, хочу тра-хать-ся!!!» На соседней
жердочке сидели два набожных попугая с лицами обоих начальников из Центра.
— Брось привычку рисовать свои комиксы, ты попадешь в
паршивую историю, — сказала я, открывая почтовую программу в своем
компьютере.
— Как-то рука сама бежит… — виновато сказал Яша, —
помимо воли…
Я смотрела в экран:
— Опять!!! Опять этот странный тип со своими
апокалиптическими пророчествами!
Яша вскочил, встал за моей спиной, мы молча уставились в
экран, читая:
«Лжецы и лицемеры, преследующие лишь свои низменные цели,
они делают вид, что пекутся о пользе страны — не верьте ехиднам! —
верховные народа этого пекутся лишь о себе, о своей мошне, о своих
удовольствиях. В страхе они просыпаются по ночам, трясясь за свое будущее…
Запускают загребущие руки свои по локоть в государственную казну и беспрестанно
лгут, блудят и подличают! Заключают они пари и играют, играют в подпольных
казино, делают ставки — где прогремит следующий взрыв, и прольется новая кровь,
кровь их братьев и сестер, — и выигрыш не смердит им… Не чтят они святых своих
книг, не помнят слов пророка Ехизкиеля, сказавшего: „И изолью на тебя гнев Мой,
огнем ярости Моей дуну на тебя и отдам тебя в руку людей свирепых, мастеров
истребления…“
Дойдя до конца письма, мы молча изумленно вперились друг в
друга.
— А ты говоришь — комиксы… — пробормотал Яша.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из «Базы данных обращений в Синдикат».
Департамент Фенечек-Тусовок.
Обращение №1.004:
Мужской энергичный баритон:
— Я донор с тридцатилетним стажем, могу пользу принести
в вашем бедламе со всеми этими взрывами… а ваши наглые чинуши в Посольстве мне
в визе отказали!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 11. Израильская рулетка
Я стояла на верхней площадке кладбища на холме Гиват-Шауль и
смотрела, как крошечный экскаватор внизу ровняет новую террасу на склоне.
Сколько же их было, этих новых могил… Опять я пошла вправо и вниз, но после
роскошного, заросшего багровыми кустами бугенвиллей памятника знаменитому
раввину повернула по другой дорожке… И наконец поняла, что совсем заблудилась…
Первое утро дома, первый наш отпуск…
— Не хотела тебя расстраивать… — сказала мама… —
Знаешь, кого похоронили неделю назад? Фриду… Она была в том автобусе, на
Гива-Царфатит… Если б ты видела, сколько пришло народу! Все дети слетелись за
день, Бени успел из Франкфурта, Миха — из Парижа… Бедный Йосеф постарел сразу
на двадцать лет…
Это была соседская семья, которая возилась с нашим нелепым
семейством в самом начале. Фрида… Она подарила нашей четырехлетней дочери
первую куклу Барби, купив ее за немыслимую цену — 120 шекелей. Эта волшебная
кукла своими пластмассовыми объятиями раскрыла очарованному ребенку объятия
целой страны…
И вот я стояла на одной из дорожек Гиват-Шауля,
иерусалимского кладбища, перебирая в кармане плаща несколько гладких камушков,
подобранных для того, чтоб положить на могилу Фриды. На свежую могилу Фриды. И
я безнадежно заблудилась.
Я опять достала листок, на котором мама нарисовала
ориентиры. От главного входа — направо, сказала она, потом резко взять вниз,
потом налево до конца аллеи… Да, но мама была здесь неделю назад. А за этот
короткий срок Иерусалим взрывался трижды, следовательно…
— Что ты ищешь? — окликнул меня мужской голос на
иврите.
Я оглянулась. Серый минибус стоял в тени высоких туй, рядом
с колонкой, из которой набирал воду в ведро пожилой человек в черных брюках,
белой рубашке и черной жилетке. В Москве этот прикид выглядел бы вполне
концертным, здесь же не оставлял сомнений в социальной принадлежности данного
господина. Высокий, сухощавый, с аккуратной седой бородкой, в черной шляпе, он
выглядел так, как выглядят в Израиле еще несколько тысяч религиозных мужчин…
