— …Мариша… Мариша… — ее трясли и били по щекам.
Отвратительно-резкая струя ударила в нос и мозг. Она открыла глаза. Сосредоточенный Федор Сергеевич прикладывал ей к вискам ватку, смоченную в нашатыре. Поймав ее взгляд — улыбнулся и принялся завинчивать флакон. Терминатор был сзади — держал ее под мышки, не давая упасть. Такой сильный, что хотелось откинуться назад, ему на руки, — пусть держит… Марина высвободилась.
— Со мной порядок, — вымучила она. — А где…
Труп уже увезли. Конвойной машины не было.
— Вот он… и успокоился, — произнес Терминатор.
— Свободен. Наконец свободен
[33]
, — сказал Конов с завистью.
— Кто бы говорил, — яростно глянула на него Марина. Тот сгорбился и побрел прочь. Зря я его, запоздало подумала она.
— Мариша, с тобой правда порядок? А то я почти за «скорой» побежал.
Марина повернулась к Терминатору.
— Кому свобода и вечный покой, а кому — нервотрепка, — попыталась она улыбнуться.
— Да мы вроде и не очень нервничаем. Вот и ты пришла себя. Надеюсь, надолго.
Стоявший неподалеку «Лексус» Александра помигал фарами. В окно высунулся сам владелец машины и призывно помахал Марине:
— Ты едешь?
— Я позже! — крикнула она. — Поезжай, не жди!
…Женщина и мужчина отошли с дороги: слишком много было вокруг суетящихся представителей власти.
— Да нет, не в нервах дело, — сказала Марина. — Просто я обязательно найду… Я все выясню… Я хочу знать правду, и я ее узнаю.
— Да делай, как хочешь — мне вообще все равно, — пожал плечами Терминатор.
Подошел капитан Серов.
— Простите, Марина Петровна, можно вас на минуту? Отойдемте в сторонку?
Он благожелательно посмотрел на Терминатора.
— Говорите так, — предложила она. — Или молчите.
— Воля ваша… Вы уникальная женщина. Вас тянет на подвиги и, что самое удивительное, вы их совершаете. Но! Применительно к данному случаю я вас очень прошу — мы вас просим, — постарайтесь не принимать близко к сердцу весь тот бред, которым, возможно, вас напичкали.
— Да легко. У меня же нет сердца.
— О, конечно… Ирония, сарказм… Знаете, эти шизофреники — они большие мастера разводить. Покойный, наверное, нарассказывал вам ужасов. О том, что весь мир сплетен в тотальный заговор… что лично он ни в чем не виноват…
— Нет-нет. Он полностью признал свою вину.
— Помнится, нам с полковником Лебедевым вы говорили иное.
— Ну, это так… сорвалось. От нервов.
— Так вот, мы хотим вас официально заверить, что следственные мероприятия завершены, истина установлена и доказательная база собрана. А особенно после того, что случилось сегодня… Не стоит вносить в это дело путаницу.
— Очень ценная информация, — сказала Марина. — Спасибо за доверие. И передайте полковнику Лебедеву, что я решила не брать у него интервью. Как персонаж он совершенно неинтересен, даже меньше, чем вы.
Серов сморгнул и ушел, ничего не ответив.
— Мерзкий тип, — заключил Терминатор. — В бою он бы и минуты не прожил. Свои же выстрелили бы в спину.
— Марина! — позвал Федор Сергеевич. — У вас еще есть ко мне вопросы?
Психиатр гостеприимно распахивал дверцу своего «фордика».
Четверг, почти день. В ЗДРАВОМ УМЕ И ТВЕРДОЙ ПАМЯТИ
…Вы поразительно точно меня охарактеризовали, дорогой мой человек. Можно было бы добавить нервозность, порывистость, торопливость, — короче, все, что несвойственно начальникам. Мое поведение не соответствует поведению главврача, Вы правы. Суетливость не должна проявляться, даже если человек на самом деле нервничает. Если возглавляешь психиатрическую лечебницу, должен уметь скрывать чувства. Какая бы тревога и какая бы боль ни терзала душу…
Ох, какая боль. В морге, где я опознал Младшего, Небо упало на Землю, Ад смешался с Раем… Не пугайтесь, это не бред, а метафора. Хотя, кто знает, где грань… Это случилось в тот самый день, когда мы с Вами впервые встретились…
А Вы… ВЫ… Казалось бы — никто и звать никак, пришла не вовремя, в момент личной трагедии. Журналистка, которую мне навязали. Причем, одна сторона настаивала, чтобы у маньяка непременно взяли интервью, вторая была категорически против… Однако, некое обстоятельство решительным образом все меняло. Последним человеком, кто видел Младшего в живых, были эта самая журналистка… Вы пыталась спасти человека, Вы пошли, рискуя жизнью, к нему в дом. Я знаю, знаю, все записывалось… добрые люди мне потом дали послушать… Младший Вас боготворил. Он абсолютно Вам доверял, — не зря перед смертью позвал именно Вас. Если же к этому факту приплюсовать статью семилетней давности, где Вы с такой честностью написала о его непростом деле… Как я могу после всего этого к Вам относиться?
Алексея я любил, как сына. Вас полюбил, как дочь.
Потому я здесь.
Вы спрашивали, чем меня держали? Это просто.
Беда в том, что наш с Младшим родной отец, а также дед по отцовской линии были психически больными, шизофрениками. В этой ситуации с вероятностью пятьдесят процентов ребенок рождается тоже шизофреником. После того, как я родился нормальным, мать рискнула родить второго, Младшего… Я пытался порвать с семьей. Сменил фамилию — взял мамину. Надолго уехал в Лондон на стажировку… тут и грянула беда. Вы о ней знаете, писа́ли.
Бывший одноклассник и будущий вице-губернатор, а семь лет назад — генерал-майор милиции Владимир Алексеевич Ленский, работавший в Главке, помог «отмазать» Младшего. Дело закрыли, подозреваемого отпустили. Так я стал обязан генералу. Младшего лечил, естественно, я сам — на дому, без постановки на психиатрический учет. Быстро снял все симптомы болезни. У него наступил стойкий период ремиссии. Он постоянно принимал лекарства…
Понимаете, никого у меня больше не осталось. Отец убил мать и себя… мне даже не на что было тратить деньги, кроме как на Младшего и его семью. А денег у меня, видите ли, более чем достаточно… Но зачем он женился, идиот, зачем родил дитя?! Воистину, идиот…
Так вот, держали меня, разумеется, не чувством благодарности. Просто если бы кто-то узнал, кто мой отец и какие странноватые у него сыновья, меня бы в момент уволили. Тогда как завоеванная должность многое для меня значила, — в точку Вы попали со своим гороскопом. Поставили бы на учет, лишили права работать по специальности… Младшего — тем более, он и так засветился семь лет назад. А преподавательская работа в Политехе поддерживала «нормальность» его жизни, была для него настоящим спасением. Тупой Доцент, — называл я его в шутку… Разве мог я снова отдать Младшего в руки циничных психовивисекторов… вроде меня?!
