—
Почему
он сделал лазерную
коррекцию?
—
Потому
что носить
сразу две пары
очков не слишком
удобно.
— Две
пары?..
— Ну
да. Обычные для
коррекции
близорукости
и желтые для
другой коррекции.
—
Какой?
—
Что-то
ты любопытная
без меры. — Лысый
подозрительно
сощурился.
— А
это тайна? Если
тайна, то не
рассказывай.
— Да
нет в этом особой
тайны. Ты можешь
себе представить,
каково это —
постоянно
видеть вокруг
себя жмуриков?
Ну, так вот, через
желтые стекла,
он их почти не
видит. Желтые
очки нужны,
чтобы отключить
радиоприемник.
Ага.
— А
таблетки? Он
все время пьет
какие-то таблетки.
Это наркотики?
—
Наркотики!
— Лысый хлопнул
себя по бедрам,
расхохотался.
— Ну, для кого-то,
может, это и
наркотики. Для
моего кота так
точно! Марта,
это валерьянка!
Прикинь, Крысолов,
когда валерьянку
выпьет, от
потустороннего
мира вообще
отключается.
Он даже может
очки не надевать.
Вот такой парадокс!
— Он
ведь не всегда
таким был? —
Догадка вспыхнула
в голове яркой
молнией. — Не
всегда их видел?
— До
комы он был
совершенно
нормальный,
среднестатистический,
а вот потом
понеслось.
Скажу тебе по
секрету, я бы
рехнулся от
такого подарочка,
а Крысолов
ничего, справляется.
—
Лысый,
а что с ним
случилось? —
Самый важный
и самый страшный
вопрос Марта
задала отстраненно-равнодушным
голосом. Жизнь
под лёдяной
броней приучила
ее к сдержанности.
—
Темная
история. Арсений
и сам толком
не понял. Вышел
вечером от
меня, собирался
идти домой, а
оказался в
реанимации.
Может, по голове
какой урод
шандарахнул,
может, машина
сбила. У него
остались какие-то
обрывочные
воспоминания,
вроде на него
какая-то гигантская
птица спикировала,
но, ясное дело,
это что-то типа
посттравматического
психоза или
глюка. Ты только
ему про эту
птицу не говори,
он не любит
вспоминать.
А я вот, как на
духу, поймал
бы ту падлу,
которая это
с ним сделала,
голыми руками
бы придушил.
Может,
сказать, что
вот она, падла,
сидит на его
диване, смотрит
ему в глаза? А
дальше что? Что
изменится? Кому
станет легче?..
Возможно, только
ей одной и станет.
Ей и так уже
легко. Странное
ощущение, когда
легко и страшно
одновременно.
Тот парень,
Крысолов, он
не умер — это
такое счастье
и такое облегчение,
что и словами
не передать.
Только вот
Крысолов не
знает, что во
всем, что с ним
случилось,
виновата она,
Марта. А если
узнает? Если
рассказать?..
И
Ната... До чего
ж жестоко, до
чего несправедливо
наказывать
их с Максом вот
так! Зачем она
соврала, что
он умер, почему
не сказала
правду?.. Хотела
проучить? Или
хотела оградить
оттого, что
казалось ей
угрозой. Не
верила, что
тот... Что Крысолов
выкарабкается,
была уверена,
что он не жилец?
Пожалела внуков,
решила, что так
будет лучше?
Этого уже не
узнать никогда.
Другое важно
— он жив! Он жив,
и Марта впервые
за эти пять
мучительных
лет может вздохнуть
полной грудью.
— А
что это мы тут
расселись? —
Голос Лысого
вывел Марту
из задумчивости.
— Сама ж меня
торопила! Диван
понравился?
—
Понравился.
— Марта встала
на ноги. — Но
ты прав, нам
пора.
*****
Что-то
его занесло!
Не нужно было
рассказывать
Марте о том,
что приключилось
с Крысоловом.
Вон как она
побледнела,
видно, очень
впечатлительная
и жалостливая.
Да и Арсений
не одобрит,
если узнает.
Для него кома
— тема не то
чтобы запретная,
но давно закрытая.
А с другой стороны,
это ж хорошо,
что Марта такая
жалостливая!
Когда баба
жалостливая,
мужику жить
веселее — Лысый
не сомневался
в этом.
На
место они, приехали
быстро, благо
оказалось
недалеко. Лысый
сунул охраннику
заранее приготовленную
купюру, вежливо
попросил, чтобы
им с барышней
не мешали. Охранник
попался сговорчивый
и понятливый,
обещал, что
мешать никто
не станет.
Осмотр
не занял много
времени. Марта
оказалась
права. Не ожидавший
такого поворота
событий Лысый
удивленно
присвистнул.
— Что?
— спросила она
осторожно. —
Нашел?
—
Прикинь,
нашел! — Лысый
вытащил из
кармана мобильный.
— Что
теперь? — Марта
зябко куталась
в тонкий свитерок,
и бармен запоздало
подумал, что
нужно было
предложить
ей куртку.
—
Будем
звонить Крысолову.
Вот он удивится!
Крысолов
и в самом деле
удивился. Наверное,
так же, как Лысый,
не верил в подобный
исход. Голос
у него был
странно-задумчивый,
точно они с
Мартой отвлекли
его от чего-то
очень важного.
А еще эхо... В трубке
отчетливо
слышалось
гулкое эхо.
Куда это он
забрался?..
— Что
делать-то нам
теперь? — Лысый
запрокинул
голову к стремительно
темнеющему
и наливающемуся
свинцом небу.
—
Гроза
скоро начнется,
— ответил Крысолов
невпопад.
— Ага,
гроза. И вечер
уже. Ты там как,
собираешься
к нам приезжать?
— Нет,
переночую в
поместье. Хочу
проверить одну
догадку.
—
Слышь,
ты поосторожнее
там. Это ж не
дом, а серпентарий
какой-то! —
Придерживая
трубку плечом,
Лысый стащил
с себя куртку,
сунул ее дрожащей
Марте.
Она
благодарно
кивнула, спросила
шепотом:
— Где
он?
— Вот
тут барышня
интересуется,
где тебя черти
носят, — Лысый
усмехнулся
в трубку, добавил
многозначительно:
— Волнуется.
—
Пусть
не волнуется.
— А вот сейчас
голос Арсения
ему совсем не
понравился,
не было в нем
даже малой
толики тепла,
только лишь
плохо скрываемое
раздражение.
С чего бы это?
— Мы тут с Гримом
изучаем один
очень любопытный
арт-объект...
В
трубке вдруг
послышался
треск, словно
от радиопомех.
Сначала треск,
а потом гулкий
удар.
Лысый
заподозрил
неладное уже
на стадии помех,
просто шкурой
почувствовал.
Марта тоже
почувствовала,
потому что с
испуганным
вздохом вцепилась
ему в руку.
— Эй,
друг? Ты чего
там? А? — спросил
он шепотом.
Ответом
ему стало не
то шипение, не
то свист, а потом
в трубке раздался
грозный рык
Грима.
—
Арсений!
— Лысый уже не
шептал, орал
во всю глотку.
— Да возьми ж
ты телефон! Что
там у вас происходит?
— Что?
— Марта тревожно
заглядывала
ему в глаза,
сжимала руку
сильно, до боли.
—
Ехать
надо. — Лысый
отчаянно мотнул
головой.
—
Куда?
— В
поместье твое,
вот куда! — рявкнул
он, а потом сказал
уже спокойнее:
— Там случилось
что-то. Они там
с Гримом какой-то
арт-объект
изучали? Какой
арт-объект,
Марта?
—
Павильон,
— ответила она
быстро, почти
без колебаний.
