Здесь,
в тепле, от одежды
Марты остро
пахло вином.
Насквозь промерзшие,
задубевшие
джинсы снимались
с трудом. Арсению
пришлось попотеть,
чтобы избавить
Снежную королеву
от этой совершенно
ненужной детали.
С майкой было
проще. И даже
то, что под майкой
не оказалось
больше ничего,
Арсения не
остановило.
Ну, если только
на несколько
секунд. Все,
что он сейчас
делает, — в ее
же интересах.
Почти все...
Собственные
джинсы Арсений
стягивал так
же долго и
мучительно,
как и Мартины.
Левая рука, то
ли от волнения,
то ли еще по
какой причине,
слушалась хуже
обычного. Возможно,
из-за угрызений
совести. Но
ведь нет у него
другого способа
быстро согреть
Снежную королеву!
Что может быть
теплее человеческого
тела? А ложиться
в постель с
дамой в одежде
не комильфо.
Тем более, когда
дама практически
голая...
Она
была холодной!
Такой холодной,
что Арсений
не сразу отважился
ее обнять. А
стоило только
обнять, как
кожа тут же
покрылась
мурашками. Ему
хотелось думать,
что это от холода,
но правда лежала
совершенно
в другой плоскости.
И правда эта
Арсению не
нравилась
категорически.
Ничего
этого не должно
было случиться.
Снежные королевы
не спят с шутами.
Особенно такие
опасные королевы.
Но что делать,
если королеве
вдруг понадобилась
помощь, а рядом
только шут? И
что делать
шуту, если он
знает про королеву
такое, чего
предпочел бы
никогда не
знать? Как быть
в этой дикой,
немыслимой
ситуации?
— Все
в порядке, —
сказал Арсений
не то самому
себе, не то
растянувшемуся
у двери Гриму.
— Первая медицинская
помощь не должна
быть приятной.
И
ведь снова
соврал. Самому
себе соврал,
что самое ужасное.
Ему не было
неприятно, если
не сказать
больше. Кожа
Марты пахла
сухоцветом
и немного вином,
а в том месте,
где ее касались
руки Арсения,
она уже начала
согреваться.
Наверное, это
хорошо, наверное,
он на правильном
пути. Только
до чего же жарко
под этим чертовым
одеялом, рядом
с этой отмороженной
королевой! И
голова кругом,
как будто это
он, а не она напился
коллекционного
вина.
А
ноги у нее совершенно
ледяные. Вот
просто такие,
что не дотронуться.
А вдруг обморожение?
Вдруг одного
только одеяла
мало?
У
нее были маленькие
ступни, они
почти полностью
помещались
в ладонях Арсения.
Выкрашенные
серебристым
лаком ногти
напоминали
лепестки диковинных
цветов.
То
ли растирание,
то ли массаж…
Он, искушенный
в любовных
играх, знающий
не один десяток
способов сделать
женщину счастливой
и покладистой,
оказался не
способен на
сущий пустяк,
первую медицинскую
помощь, не сумел
абстрагироваться,
не отвлекаться
постоянно на
эти ногти-лепестки,
на узкие щиколотки
и прочие совершенно
лишние вещи.
Она
не женщина!
Снежная королева.
Очень опасная
и коварная
Снежная королева.
Вот как о ней
нужно думать,
вот за какое
спасительное
слово цепляться.
Опасная!
Это сейчас
беспомощная
и соблазнительная,
а в здравом уме
и при ясной
памяти та еще
фурия. Но до
чего ж любопытно
узнать, каково
оно... со смертельно
опасной фурией.
Русская рулетка...
Ему
почти удалось
отключиться
и абстрагироваться.
И стопы Марты
больше не были
ледяными, даже
серебристые
коготки, кажется,
чуть порозовели.
Она уже вся
была теплая.
Да что там теплая!
Горячая! Горяченная!
И сухоцвет пах
не сухоцветом,
а распускался
на ее оживающей
коже свежесрезанным
садовым букетом.
И губы больше
не пугали мертвенной
синевой. Губы
были особенно
опасны, не думать
о них становилось
сложнее с каждой
секундой. Если
только коснуться,
всего на мгновение,
просто чтобы
понять, какая
она на самом
деле — Снежная
королева...
Дыхание
Снежной королевы
пахло не сливочным
мороженым и
не охлажденным
шампанским,
как он себе
представлял,
а летним прованским
солнцем. И губы
ее оказались
куда коварнее,
чем он ожидал.
У него не получилось
просто коснуться,
не стоило даже
пытаться себя
обманывать.
От чужой беспомощности,
от собственного
всесилия, от
этой дурацкой
и неправильной
ситуации голова
пошла кругом,
а в висках застучала
барабанная
дробь. Настоящий
мужчина не
станет вот так,
по-воровски...
да еще зная,
кто она на самом
деле… да еще
совершенно
ясно осознавая,
как он должен
будет с ней
поступить,
когда закончится
эта история
с наследством...
Прислушиваясь
к собственным
демонам, Арсений
не заметил,
когда она пришла
в себя —
с
разбега ухнул
в зеленые омуты
ведьмовских
глаз, ушел в их
темные воды
с головой. Все,
она не беспомощная,
она та, кем всегда
была. Ведьма,
расчетливая
и коварная.
Интересно, а
с ведьмой так
же, как со Снежной
королевой?..
С
ведьмой оказалось
по-другому.
Совсем по-другому...
Арсению не
помог ни прошлый
опыт, ни богатая
теоретическая
база. Все полезное
и нужное забылось,
как только ему
на
затылок легли
ее ладони. Он
даже не понял,
хотела она
того, что с ними
происходило,
сопротивлялась
ли его торопливым
и злым ласкам,
подчинялась
ли. Это было
похоже на поединок:
молчаливый,
убийственно-мучительный
и такой же
убийственно-упоительный.
Снежная королева
на время забыла
и о своей сияющей
короне, и о
припрятанном
в рукаве яде.
Снежная королева
отдавалась
шуту с таким
отчаянием и
безысходностью,
что шуту вдруг
стало страшно
и за себя, и за
королеву...
Творец
,1954 год (Клио)
Дореволюционный
особняк был
ветх и нуждался
в капитальном
ремонте, но
дух, который
до сих пор жил
в его старых
стенах, и заброшенный
парк, его окружавший,
воодушевили
Савву неимоверно.
В официальных
бумагах особняк
назывался
дачей, а в душе
Савва уже дал
ему имя Парнас.
Его загородный
дом. Уединенный
мир для него
и его муз...
—
Никаких
статуй! —
Софья,
раздавшаяся
за годы сытой
жизни, растерявшая
девичью хрупкость,
но не утратившая
своей непоколебимой
решительности,
мотнула головой.
Осветленная
пергидролем,
совершенно
кукольная
кудряшка прилипла
к уголку накрашенного
алой помадой
рта. —
Савва,
тебе не нужны
музы. Я твоя
муза!
Да,
она его муза.
Савва с почти
нескрываемым
отвращением
посмотрел на
прочерчивающий
веснушчатую
щеку шрам,
прислушался
к себе.
Света
не было... Деятельная
Клио растеряла
весь свой волшебный
свет в погоне
за мирскими
ценностями.
Тускло, едва
ощутимо светилась
лишь зеленая
атласная лента,
некогда горячо
любимая, а потом
позабытая
хозяйкой и
нашедшая приют
на дне деревянной
шкатулки рядом
с другими волшебными
вещами Саввы.
Тебе
не нужны музы!
Я твоя муза...
Как
она посмела?!
Как он мог позволить
сотворить с
собой такое?!
От давно томившейся
в душе ярости
с глаз словно
спала пелена,
окружающая
действительность
предстала перед
Саввой во всей
своей шокирующей
неприглядности.
Он женат на
незнакомке,
не на женщине
даже, а на бабе
— глупой,
вздорной, возомнившей
себя бог весть
кем!
—
Хорошо.
— Он
старался не
смотреть на
Софью, боялся,
что стоит ей
только заглянуть
ему в глаза, и
она все поймет.
— Я
сделаю, как ты
скажешь.
