—
Поздно
пить боржоми!
— философски
заметил Лысый,
наблюдал, как
Арсений методично
накачивается
коньяком и
«витаминами».
— Прошлое уже
не исправить,
но ты можешь
напрячься и
изменить будущее.
—
Могу.
— Арсений, не
считая, высыпал
на ладонь горсть
таблеток, запил
их коньяком
прямо из бутылки,
почти с ненавистью
посмотрел на
лежащие на
столе очки.
Иногда, в особо
тяжкие минуты,
он вел себя как
слабак. Сейчас
пришло такое
время. Не видеть,
не слышать, не
воспринимать
ничего из того,
что нормальные
люди воспринять
не в состоянии.
Очки
спасали от
способности
видеть невидимое.
Желтые стекла
как-то по-особенному
влияли на его
мозг, выключая
те самые дополнительные
опции. В очках
мир виделся
в истеричном
желтом свете,
но это была
малая плата
за возможность
отдохнуть.
Арсений снимал
очки только
во время работы,
когда от органов
чувств требовалась
максимальная
концентрация,
и перед сном.
Но в последнее
время то ли
способности
его набирали
обороты, то ли
призраки сделались
изощреннее,
только очки
с желтыми стеклами
стали терять
свою эффективность.
Иногда — не
всегда, но часто
— помогали
внушительные
дозы алкоголя.
Такое «лечение»
было неприятно
уже тем, что
заканчивалось
жесточайшим
похмельем и
грозило превратиться
в пагубную
привычку.
Кто
б знал, что на
помощь магии
придет химия!
Какая удивительная
ирония судьбы!
Впрочем, не
такая уж и химия
— таблетки
валерианы,
банальные, но
невероятно
эффективные!
Пяти таблеток
вполне хватало,
чтобы отключиться
от мира теней
и стать почти
нормальным.
Но, сказать по
правде, Арсений
таблетки никогда
не считал, пил
горстями. В
конце концов,
это ж не наркотики,
а простая валерьянка!
Теперь он чувствовал
себя весьма
неплохо и уже
подумывал о
том, чтобы вовсе
отказаться
от очков, но
Лысый был
категоричен:
—
Слышь,
Крысолов, очки
— это ж часть
имиджа! В них
ты загадочный
и брутальный!
Не, очки снимать
никак нельзя
— растеряем
клиентов.
Клиентов
терять не хотелось,
друзья уже
привыкли жить
если не на широкую
ногу, то уж точно
не отказывать
себе в маленьких
человеческих
радостях. А
имидж... Над имиджем
Арсений как-то
не особенно
задумывался...
Просидев
ночь напролет
за бутылкой
коньяка и душевными
разговорами,
они, наконец,
пришли к консенсусу.
Дело с музами
нужно довести
до конца. Ну и
что, что музы
эти самые
обыкновенные
мраморные
статуи! Ну и
пусть никакого
призрака в
поместье нет!
Зато, вполне
вероятно, есть
убийца, которому
так понравилось
убивать, что
он не сможет
остановиться
даже после
того, как добился
желаемого.
— Quid
prodest
[10]
!
— глубокомысленно
заявил Лысый,
и Арсений скрепя
сердце был
вынужден с ним
согласиться.
И
вот он в поместье!
В окружении
людей, любому
из которых
могла быть
выгодна смерть
Натs
Стрельниковой.
Любому, если
предположить,
что наследники
не знали о том,
что Ната переписала
завещание. А
вот если кто-то
знал...
Нет,
не так! Согласно
официальному
заключению,
смерть Наты
Стрельниковой
носила естественный
характер. Ее
никто не убивал!
Возможно, кто-то
из наследников
и надеялся на
ее скорую смерть,
вполне вероятно,
кто-то даже
пытался ускорить
ход вещей, но
Нату не убивали!
Или не все так
просто?.. Сколько
дней прошло
с момента ее
смерти? Три-четыре?
Пожалуй, еще
можно попытаться
спросить у нее
самой. Плохо,
что он сразу
не рассмотрел
такую возможность,
потерял драгоценное
время. Надо
только узнать,
на каком именно
кладбище ее
похоронили.
Кстати,
еще кое-что
совсем не помешает,
тем более что
и случай весьма
удобный.
Арсений
снял очки, посмотрел
на наследников
другим, уже
профессиональным
взглядом. Посмотрел
и мысленно
чертыхнулся:
у каждого из
них имелась
метка. Дымно-серый
нимб вплетался
в ауру каждого.
Как у Марты...
Может, это что-то
наследственное,
какая-то генетическая
особенность?
Он бы поверил
во что угодно,
даже в генетическую
детерминированность
цвета ауры,
если бы не одно
«но»... Марта
не была им родной
по крови, сводная
сестра, не более
того. Значит,
причина в чем-то
другом, и найти
эту причину
— одна из его
первостепенных
задач. Уж больно
тревожное
чувство вызывают
в нем эти метки...
— Чего
уставился,
урод?! — Парень
с фляжкой, уже
изрядно захмелевший
от выпитого,
попытался было
встать, но
хорошенькая
шатенка в сильно
декольтированном
черном платье
успокаивающе
положила ему
руки на плечи.
—
Эдик,
не трогай его.
Ты ж видишь,
какая у него
псина!
Грим,
догадавшийся,
что речь идет
о нем, лениво
оскалился,
демонстрируя
внушительные
клыки.
— А
мы дождемся,
когда он без
псины... — буркнул
себе под нос
Эдик и снова
приложился
к фляжке.
— Не
сомневаюсь
в вашей искренности.
Арсений снова
нацепил на нос
очки, потянул
Грима за ошейник.
— Увидимся за
ужином, господа!
— За
ужином! — возмущенно
фыркнула породистая
брюнетка, у
которой сорвались
связанные с
Парижем планы.
— Мало тебе
нахапанного?
—
Нахапанного
мне вполне
достаточно.
— Арсений широко
улыбнулся,
левый уголок
рта привычно
дернулся и
пополз вниз.
— Я просто хотел
напомнить, что
часть дома
также принадлежит
мне. Наверное,
вам следует
начать привыкать
к этой чудовищной
несправедливости
прямо сейчас,
чтобы к вечеру
было не так
обидно.
Самый
старший из этой
четверки, тот,
что метил в
патриархи и
не без умысла
занял кресло
Наты, буравил
Арсения полным
ненависти
взглядом, но
многозначительно
молчал. Илья
Стрельников,
прогоревший
и проворовавшийся
бизнесмен-неудачник,
без боя не сдастся.
И выражение
его глаз говорит
об этом не менее
красноречиво,
чем факты, изложенные
в досье.
—
Счастливо
оставаться!
— Арсений кивнул
всем сразу и
вышел из кабинета.
*****
На
кладбище дождь
лил как из ведра,
но в этом очевидном
неудобстве
имелись и свои
плюсы: на сотни
метров вокруг
не было ни единой
живой души, так
что можно не
опасаться
случайных и
ненужных свидетелей.
Могилу
Наты Арсений
нашел довольно
быстро. Ната
Стрельникова,
блистательная
и несгибаемая,
велела похоронить
себя не на пафосном
Ваганьковском
кладбище рядом
со своим гениальным
мужем, а на скромном
провинциальном
погосте недалеко
от поместья.
Удивительная
женщина, даже
после смерти
не пожелала
оказаться рядом
с тем, кого
подозревала
при жизни.
А
то, что погост
старый и непопулярный,
это даже хорошо.
Свежих могил
здесь совсем
немного, не
придется отвлекаться
на общение с
другими усопшими.
Арсений снял
залитые дождем
очки, расчехлил
флейту. На память
вдруг пришли
события пятилетней
давности...
На
похороны
коллекционера
Мережко пришли
только они с
Селеной. Арсений
не мог не прийти,
а Селена не
желала отпускать
его, еще совсем
слабого, одного.
Погода тогда
тоже была ненастная,
только вместо
дождя сыпал
колючий снег.
Руки на морозе
посинели и
почти утратили
чувствительность,
а одинокая
красная роза
— прощальный
подарок — пожухла
и скукожилась
от холода. Кладбище
тоже было старое,
провинциальное,
с
невысокой
унылой часовенкой
и облезшим
вагончиком
смотрителя,
который по
совместительству
исполнял и
функции могильщика.
