— Твоя мать слишком больна, чтобы приехать, а бабушка должна остаться в Валенде, чтобы присматривать за ней.
— Но я не… — Тут Исель обнаружила, что обращается к широкой спине рея, поскольку Орико, спешно развернувшись, выходил из тронного зала.
Она выскочила за ним в следующую комнату, за ней последовали леди Бетрис, Нан и Кэсерил.
— Но, Орико, я не хочу замуж за Дондо ди Джиронала!
— Леди твоего ранга выходит замуж не по собственному желанию, а исходя из интересов своего Дома, — жёстко ответил ей брат, когда она забежала вперёд и преградила ему путь.
— Это действительно так? Тогда объясни, какие выгоды получит Дом Шалиона, если ты отдашь меня — швырнёшь меня — младшему сыну младшего лорда? Мой муж должен привести меня к трону своего владения!
— Это привяжет ди Джироналов ко мне и к Тейдесу.
— Скажи лучше — это привяжет нас к ним! Странно односторонние преимущества, как мне кажется.
— Ты не хотела замуж за рокнарского принца — я не отдал тебя, хотя не было недостатка в предложениях. Только нынешней осенью я отклонил два. Подумай об этом и будь благодарна, дорогая сестра.
Кэсерил не понял, просил Орико или угрожал.
Рей продолжал:
— Ты не хотела покидать Шалион. Очень хорошо — ты останешься в Шалионе. Ты хотела выйти за единоверца — я предложил тебе лорда, почитающего Пятибожие, истинного кинтарианца, более того — священного генерала ордена! А если бы, — голос его начал звучать раздражённо, — если бы я отдал тебя каким-либо нашим сильным соседям, они могли бы использовать тебя, чтобы претендовать на часть приграничных земель. Таким образом, выдавая тебя за ди Джиронала, я пекусь о мирном будущем Шалиона.
— Лорду Дондо сорок лет! Он продажный, наглый вор! Растратчик! Развратник! Орико, ты не можешь так поступить со мной! — Её голос перешёл на крик.
— Я не собираюсь тебя слушать, — сказал Орико и зажал уши руками. — Три дня. Приди в себя и займись своим гардеробом.
Рей бежал от сестры, словно она была рушащейся, пылающей башней.
— Я не стану тебя слушать.
Так он и сделал. Четыре раза в этот день Исель пыталась встретиться с братом, прорываясь к нему в покои. Четыре раза его охрана не пропускала её. В итоге Орико выехал из Зангра и удалился в охотничий домик в глубине дубовых рощ — открытое проявление трусости. Кэсерилу оставалось только надеяться, что крыша в домике протечёт и прольёт ледяной дождь на его царственную голову.
Кэсерил плохо спал в эту ночь. Поднявшись по лестнице на следующее утро, он увидел трёх издёрганных женщин. Похоже, они совсем не ложились.
Исель — с тёмными кругами под глазами — втащила его за рукав в гостиную и, усадив на подоконник, шёпотом спросила:
— Кэсерил, вы можете добыть четырёх лошадей? Или трёх? Или двух? Или хотя бы одну? Я всю ночь думала об этом. Единственный выход — бежать.
Он вздохнул.
— Я тоже думал всю ночь. Сначала я кое-что проверил. Я попытался покинуть Зангр вечером, но двое гвардейцев рея последовали за мной. Чтобы защитить меня, как они сказали. Я мог бы убить или подкупить одного, но двух — вряд ли.
— Мы можем выехать как будто на охоту, — настаивала Исель.
— В дождь? — Кэсерил махнул рукой на потоки лившейся с неба воды, сквозь пелену которой не было видно даже реки внизу. — Да и если нам даже позволят выехать, то наверняка пошлют с нами целый вооружённый эскорт.
— А если мы оторвёмся от них с самого начала?..
— Допустим, нам это удастся — что дальше? Если — вернее, когда! — они нагонят нас на дороге, то для начала сбросят меня с лошади и отрежут голову, оставив тело лисам и воронам. А потом отвезут вас назад. И если даже по причуде богов нас не схватят, куда мы можем двинуться?
— К границе. К любой границе.
— Браджар и Южная Ибра тут же отправят нас обратно, чтобы угодить Орико. И пять провинций Рокнара, и Лис Ибры возьмут вас в заложники. Дартака… поди доберись до неё через половину Шалиона и всю Южную Ибру. Боюсь, не получится, принцесса.
— Что же мне делать? — В её юном голоске зазвучало отчаяние.
— Никто не может быть выдан замуж насильно. Обе стороны должны дать свободное согласие перед лицом богов. Если у вас хватит смелости просто сказать «нет», то дальше дело не двинется. Достаточно ли её у вас?
Её губы сжались:
— Конечно, да. Но что потом? По-моему, вы не всё продумали ночью. Полагаете, лорд Дондо так просто и сдастся и на том всё и кончится?
Он покачал головой.
— Если они прибегнут к силе — брак будет считаться недействительным, и все это знают. Держитесь за эту мысль.
В её глазах застыли горе и безнадёжность.
— Вы не понимаете.
Так продолжалось до полудня, а потом в покои принцессы прибыл Дондо собственной персоной, чтобы добиться хотя бы подобия согласия на брак. Двери в гостиную оставались открытыми, но стоявшие возле них вооружённые охранники Дондо удерживали Кэсерила снаружи, а Бетрис и Нан ди Врит — внутри. Кэсерил не разобрал и трети того, о чём громким яростным шёпотом спорили толстый придворный и янтарноволосая девушка, но в конце концов Дондо удалился с выражением жестокой удовлетворённости на лице, а Исель впилась пальцами в подоконник, почти задыхаясь от бешенства и ужаса. Затем она прижалась к Бетрис и выдавила:
— Он сказал… если я не соглашусь, то он всё равно возьмёт меня. Я сказала, что Орико не позволит ему изнасиловать свою сестру. А он спросил: «Почему нет? Он же позволил нам насиловать его жену…» Когда рейна Сара так и не забеременела, а Орико оказался неспособен зачать бастарда, несмотря на всё то множество леди, девушек и шлюх, что они ему приводили, Джироналы склонили его к согласию допустить их в спальню рейны. Дондо сказал, что он и его брат занимались этим каждую ночь в течение года — оба одновременно или по очереди, пока она не пригрозила покончить с собой. Он сказал, что будет танцевать на мне до тех пор, пока в моём животе не завяжется плод, а если я попробую своевольничать, то он покажет, каким суровым мужем может быть.
Она моргнула полными слёз глазами, взглянув на Кэсерила, и стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.
— Он сказал, что живот у меня будет огромным, потому что я маленького роста. Как думаете, Кэсерил, сколько смелости мне понадобится для простого «нет»? И что будет, когда из этой смелости ничего не выйдет? Совсем, совсем ничего?!
«Я думал, что единственное место, где из смелости ничего не выходит, — это рокнарские галеры. Я был неправ».
Он тяжело вздохнул:
— Не знаю, принцесса.
Измученная и отчаявшаяся, Исель объявила пост и принялась молиться. Нан и Бетрис помогли установить в её покоях переносной алтарь и собрали все символы леди Весны, чтобы украсить его. Кэсерил, неотступно сопровождаемый двумя гвардейцами, спустился в Кардегосс и нашёл цветочницу, торговавшую искусственно выращенными фиалками — ведь был совсем не сезон для этих цветов. Вернувшись, он поставил их в вазочку на алтаре. Он почувствовал себя таким глупым и никчёмным, когда принцесса, благодаря, уронила слезинку на его руку. Отказываясь от еды и питья, она лежала, распростершись на полу, посылая богам глубочайшую мольбу — совсем как рейна Иста, когда Кэсерил впервые увидел её в зале предков замка провинкары. Сам Кэсерил часами бродил по Зангру, пытаясь придумать хоть что-нибудь, но в голову шли только ужасные, жуткие мысли.
