Кэсерил немного отступил, чтобы не запачкаться в золе, и нахмурился.
— Вы — рокнарец. Разве вы верите не в четырёх богов?
— Нет, милорд, — ответил Умегат. — Хоть я и рокнарец, но я — квинтарианец и исповедую Пятибожие со времён моей юности.
— Вы обратились в эту веру, когда прибыли в Шалион?
— Нет, в то время я ещё был на архипелаге.
— Почему же… почему вас не повесили, как еретика?
— Я сбежал на корабле в Браджар прежде, чем меня схватили.
Морщины между бровями Кэсерила разгладились, он посмотрел на чёткие черты лица Умегата и спросил:
— А кем был ваш отец на архипелаге?
— Недалёкий, полный предрассудков человек. Хотя и крайне набожный.
— Я не это имел в виду.
— Я понял, милорд. Но он умер более двадцати лет назад. Так что теперь это не важно. Я доволен своей нынешней жизнью.
Кэсерил почесал бороду. Умегат достал очередную яркую птичку.
— А как давно вы старший грум в зверинце?
— С самого начала. Около шести лет. Я прибыл вместе с леопардом и первыми птицами. Нас подарили.
— Кто?
— О, верховный настоятель Кардегосса и орден Бастарда. У рея как раз был день рождения. С тех пор добавилось много интересных животных.
Кэсерил осмыслил сказанное.
— Да, очень необычная коллекция.
— Да, милорд.
— А насколько необычная?
— Крайне необычная.
— Можете рассказать поподробнее?
— Я прошу вас не расспрашивать меня больше, милорд.
— Почему же?
— Потому что я не хочу вам лгать.
— Почему?
«Многие делают это с удовольствием».
Умегат на мгновение задержал дыхание, затем хитро усмехнулся и ответил:
— Потому, милорд, что ворон выбрал меня.
Ответная улыбка Кэсерила стала немного натянутой. Он поклонился Умегату и удалился.
Глава 11
Дня через три, когда Кэсерил выходил из своей спальни, направляясь на завтрак, его догнал запыхавшийся паж и схватил за рукав.
— Милорд… Кэсерил! Управляющий замком… просит вас срочно прийти к нему во двор!
— В чём дело? Что стряслось? — подчинившись явной неотложности дела, Кэсерил быстро зашагал рядом с мальчиком.
— Сьер ди Санда. На него напали прошлой ночью. Разбойники. Его ограбили и ударили ножом!
Кэсерил зашагал быстрее.
— Как тяжело он ранен? Где он лежит?
— Он не ранен, милорд, он убит!
«О боги, нет!»
Кэсерил бросился вниз по лестнице, оставив пажа позади. Он выбежал в главный двор Зангра как раз в тот момент, когда мужчина в плаще полиции Кардегосса — должно быть, следователь — и ещё один, одетый как крестьянин, сняли с мула застывшее тело и уложили его на булыжники мостовой. Управляющий присел на корточки рядом с телом. Пара стражников взирали на них с расстояния нескольких шагов, не решаясь приблизиться, словно ножевое ранение могло быть заразным.
— Что произошло? — спросил Кэсерил.
Крестьянин посмотрел на его наряд и, стянув с головы шляпу, прижал её к груди.
— Я нашёл его сегодня утром у реки, сэр, когда привёл на водопой скотину. Река там поворачивает, и я частенько нахожу всякие вещи, которые выносит на берег течением. Вот на той неделе нашёл колесо от телеги. Я всегда всё осматриваю. Нет, покойники лежат там не часто, хвала Милосердной Матери. Не считая бедной леди, что утопилась два года назад. — Они со следователем обменялись кивками. — А этот — не-ет, этот на утопленника не похож.
Брюки на ди Санде были ещё мокрыми, но волосы уже высохли. Тунику с него сняли те, кто его нашёл, она была перекинута через спину мула. Речная вода смыла кровь с ран, и они казались просто тёмными разрезами на бледной коже: на спине, на животе, шее. Кэсерил насчитал около дюжины ран, глубоких и безжалостных. Управляющий указал на кусок шнура, привязанного к поясу ди Санды.
— Они срезали кошелёк. Спешили, наверное.
— Это было не простое ограбление, — сказал Кэсерил. — Вот эти два удара должны были уложить его на землю бездыханным. Не было нужды… но они хотели убить его наверняка и убедиться в этом.
Они или он? Определить невозможно, но ди Санда так легко бы не сдался. Значит, они.
— Полагаю, его меч они забрали.
Успел ли ди Санда вообще достать меч? Или его оглушили первым же ударом… человек, который шёл рядом и от которого он не ожидал подвоха?
— Забрали, а может, меч в реке утонул, — ответил крестьянин. — Кабы сталь его ко дну тянула, он бы так быстро до того берега не доплыл.
— На нём были кольца или драгоценности? — спросил следователь управляющего.
— Да, — кивнул тот, — были. И золотое кольцо в ухе.
Теперь их не было.
— Мне нужно подробное описание всех предметов, милорд, — заявил полицейский, и управляющий с пониманием кивнул.
— Вы знаете, где его нашли, — обратился Кэсерил к следователю. — А где на него напали, как вы думаете?
Тот покачал головой.
— Трудно сказать. Где-нибудь в нижних кварталах, наверное.
Низы Кардегосса — и с социальной, и с топографической точек зрения — теснились по обе стороны стены, которая тянулась между двумя рукавами реки.
— Существует около полудюжины мест, где можно сбросить тело прямо в реку с городской стены. Одни из них более пустынные, другие — менее. Когда его видели в последний раз?
— Я видел его за ужином. Он не собирался в город, — сказал Кэсерил. Он подумал, что и в самом Зангре существует пара местечек, откуда легко сбросить тело в реку… — У него сломаны кости?
— Нет, насколько мне кажется, сэр, — ответил следователь. И действительно, на бледном теле не было видно следов ударов о камни и явных переломов.
Допрос стражников показал, что ди Санда вышел из замка один, пешком, незадолго до полуночи. Кэсерил отбросил нереальный план обшарить каждый фут длинных коридоров и тёмных уголков огромного замка в поисках пятен крови. Позже, после обеда, следователь отыскал троих свидетелей, утверждавших, что видели секретаря принца пьющим в одиночестве вино в одной из таверн нижних кварталов; один свидетель клялся, что секретарь был совершенно пьян. Этого свидетеля Кэсерил с удовольствием допросил бы наедине, в каземате каменного туннеля, ведущего к реке, чьи стены так славно поглощают раздающиеся в нём крики. Возможно, тогда из него удалось бы добыть какие-то крупицы правды. Кэсерил никогда не видел ди Санду пьяным.
