Кэсерил со смущением сознавал, что его влечение к Бетрис с каждым днём неуклонно возрастает. Не до такой, конечно, степени, чтобы подсовывать ей под дверь записки с глупыми стишками — благодарение богам за то, что сохранили в здравии его рассудок! — но вот поиграть бы на лютне под окном… Гм, как замечательно, однако, что теперь для него это было практически невозможно! Хотя сходить с ума можно по-разному, и не от всех таких возможностей он был застрахован…
Бетрис улыбалась ему — это правда, он не обманывал себя — и была добра с ним. Однако она улыбалась и своей лошади и с нею тоже была добра. Вряд ли её дружеское расположение было настолько глубоким и прочным, чтобы даже в мечтах возводить на нём фундамент прекрасного замка, вносить туда кровать под льняными покрывалами и пытаться войти самому. Хотя… она действительно улыбалась ему.
Он много раз пытался отделаться от этой навязчивой идеи, но она снова и снова донимала его — вместе с прочими милыми мечтами, — особенно во время занятий на реке. Но он больше не будет строить из себя дурака, чёрт возьми! Возбуждение, столь его смущавшее, было признаком того, что силы и здоровье полностью восстановились, но что ему с того? У него, как и тогда, когда он был пажом, нет ни кола, ни двора, ни денег. А надежд — и того меньше. Он был бы безумцем, лелея мечты о любви, хотя… Отец Бетрис — дворянин и тоже не имеет земли. Живёт на то, что получает на службе у провинкары. Он наверняка не станет презирать себе подобного.
Нет, презирать Кэсерила он, конечно, не будет. Ди Феррей умный человек. Но он достаточно умён, чтобы, учитывая красоту своей дочери и её близость к принцессе, надеяться в будущем на куда более удачного мужа для неё, чем несчастный Кэсерил. Да взять любого отпрыска кого-нибудь из местных дворян — хоть и тех, что сейчас служат здесь пажами. Конечно, Бетрис считает их сопливыми щенками, но ведь у них могут быть старшие братья, наследники хотя и скромных, но состояний…
Сегодня Кэсерил вынужден был забраться в воду до самого подбородка и изо всех сил стараться не смотреть, как Бетрис карабкается на камни в этой своей мокрой, прозрачной рубашке, с повторяющими все соблазнительные изгибы тела мокрыми чёрными волосами и, вытянувшись в струнку, ныряет в реку. Девушки брызгались и громко смеялись. Дни делались короче и прохладнее, по ночам становилось даже холодно. Праздник пришествия Сына Осени был уже не за горами. Всю прошлую неделю даже купаться было уже нельзя — должно быть, немного осталось тёплых денёчков, а потом купания прекратятся вовсе. Это послеобеденное летнее развлечение девушкам скоро заменят верховые прогулки и охота. А к нему, как верный пёс, вернётся его здравый смысл. Вернётся ли?..
Солнце садилось, поднялся холодный ветер, и девушки выбрались на каменистый берег, чтобы успеть обсохнуть перед возвращением домой. Кэсерил так замёрз, что не в состоянии был заводить с ученицами разговор на дартакане или рокнари. Он натянул плотные брюки для верховой езды, новые ботинки — подарок провинкары — и застегнул пояс с мечом. Подтянув подпруги, Кэсерил снял с лошадей путы и, подведя их к своим леди, помог девушкам забраться в седла. Маленькая кавалькада тронулась в путь. Наконец, после многочисленных вздохов и взглядов через плечо на оставшуюся позади серебристую водную гладь, всадники начали подниматься на холм к замку. Кэсерил, поддавшись неясному порыву, стиснул ногами бока своей лошади и поравнялся с Бетрис. Она кинула на него быстрый взгляд. Но язык его словно прилип к нёбу — от недостатка то ли смелости, то ли ума, а может, и того и другого. Того и другого, решил он. Они с леди Бетрис вместе ежедневно сопровождали Исель. Если попытки ухаживания с его стороны будут сочтены неуместными, не испортит ли это непринуждённость и лёгкость их отношений, возникшие за последнее время, что он служит принцессе? Нет… он должен, обязан, и он скажет что-нибудь прямо сейчас! Но лошадь Бетрис, завидев ворота замка, перешла на рысь, и момент был упущен.
Когда они въехали во внутренний дворик и копыта лошадей застучали по булыжникам, из боковой двери с криками: «Исель! Исель!» выскочил Тейдес.
Кэсерил увидел кровь на одежде мальчика и потянулся было за мечом, но тут же расслабился и вздохнул с облегчением. Вслед за Тейдесом во двор вышел его наставник ди Санда, весь в пыли и недовольный. Внешний вид принца объяснялся уроком фехтования на бойне Валенды. И не ужас был причиной его возбуждённых криков, а восторг. Обращённое к сестре круглое лицо принца светилось от радости.
— Случилась самая-самая замечательная вещь! Угадай какая!
— Как же я угадаю… — со смехом начала она.
Мальчик нетерпеливо отмахнулся, и новость сама слетела с его губ:
— Только что прибыл курьер от рея. Тебе и мне предписано явиться ко двору и провести осень в Кардегоссе! А мама и бабушка не приглашены! Как здорово, Исель! Мы сбежим из Валенды!
— Мы едем в Зангр? — округлила глаза Исель. Она соскользнула с седла, взяла брата за руки и отвела его в сторону.
Бетрис, приоткрыв рот в предвкушении неведомого, возбуждённо наклонилась в седле.
Их гувернантка нахмурилась, не испытывая, как видно, особого восторга по поводу услышанной новости. Кэсерил перехватил взгляд сьера ди Санда. Тот стоял с мрачным видом, плотно сжав губы.
В животе у Кэсерила всё похолодело и сжалось. До его сознания дошло — принцессе Исель велено явиться ко двору, и стало быть, её собственный маленький двор отправится в Кардегосс вместе с нею. Включая её первую фрейлину и правую руку — Бетрис.
И её секретаря.
Глава 7
Караван принца и принцессы приближался к Кардегоссу по южной дороге. Лошади упрямо карабкались наверх, отыскивая ровные участки пути между скалами. Из-под ног их то и дело скатывались вниз камни.
В лицо Кэсерилу ударил резкий порыв ветра, и ноздри его раздулись. Холодный дождь, прошедший прошлой ночью, очистил и освежил воздух. Клубящиеся сине-стальные тучи относило к востоку, где они сбивались плотным слоем над горизонтом. Свет с запада пронизывал их, как меч. Зангр, возвышавшийся на высокой горе прямо над местом, где сливались два речных потока, как властелин этих рек, плоскогорий, дальних вершин и всего живого и сущего вокруг, сверкал в лучах солнца на фоне тёмных отступающих туч, подобно расплавленному золоту. Его башни жёлтого камня, увенчанные зубчатыми коронами и похожими на железные шлемы крышами, походили на армию отважных солдат. Излюбленное место правителей Шалиона в течение многих поколений, Зангр выглядел как крепость, а не дворец — он был создан для войны и посвящён войне, как создаются и посвящаются военным орденам армии.
Принц Тейдес торопил своего вороного коня вслед за лошадью Кэсерила. Лицо его горело нетерпением, жаждой приключений и опасностей. Жаждой свободы. «Однажды эта величественная крепость может стать его владением», — подумал Кэсерил. А иначе зачем рею Орико, отчаявшемуся получить наследника от своей жены, призывать к себе младшего брата?
Исель придержала свою серую в яблоках кобылу и пристально посмотрела на замок.
