Судя по массивной цепи на груди, мужчина, стоявший по другую сторону от рея, был его канцлером. Нашивки ещё одного из присутствующих выдавали в нём моряка высокого ранга — адмирала ибранского флота.
Кэсерил приблизился, опустился перед Лисом на колено, довольно изящно, несмотря на боль и усталость, и склонил голову.
— Милорд, я привёз из Ибры печальную весть о смерти принца Тейдеса и срочные письма от его сестры, принцессы Исель. — Он протянул верительную грамоту.
Лис вскрыл печать и быстро пробежал глазами ровные строчки. Его брови вскинулись, и он пристально посмотрел на Кэсерила.
— Весьма любопытно. Встаньте, милорд посол, — пробормотал он.
Кэсерил задержал дыхание, и ему удалось подняться на ноги, даже не оттолкнувшись рукой от пола и — это было бы ужасно! — не ухватившись за кресло рея. Он посмотрел на принца Бергона и увидел, что тот нахмурился и не сводит с него глаз. Кэсерил приветствовал принца сердечным кивком и улыбкой. Бергон был хорошо сложенным юношей, даже красивым, когда не хмурился. Не косой, не губошлёп. Немного коренастый, но не толстый, а мускулистый. И не сорокалетний. Юный, с гладкой кожей, но с пробивающимися на щеках и подбородке тенями, что говорило о его зрелости. Кэсерил подумал, что Исель будет довольна.
Пристальный взгляд Бергона стал просто непереносимым.
— Скажите что-нибудь ещё! — выпалил он.
— Прошу прощения, милорд? — Кэсерил испуганно отступил, когда принц шагнул вперёд и обошёл его кругом, разглядывая сверху донизу. Дыхание Бергона участилось.
— Снимите рубашку! — вдруг приказал он.
— Что?
— Снимите рубашку, снимите рубашку!
— Милорд… принц Бергон… — В памяти Кэсерила немедленно всплыла омерзительная сцена, подстроенная ди Джироналом, чтобы оклеветать его перед Орико. Только здесь не было священных воронов Фонсы, чтобы выручить его. Он понизил голос. — Я прошу вас, милорд, не позорьте меня перед всеми.
— Пожалуйста, сэр, скажите — не вы ли более года назад, осенью, были освобождены с рокнарских галер на побережье Ибры?
— Ох. Да…
— Снимите рубашку! — Принц почти пританцовывал, вновь обходя Кэсерила по кругу. Кэсерил почувствовал головокружение. Он посмотрел на Лиса, который выглядел таким же обескураженным, как и все остальные, но рей в любопытстве сделал знак рукой, уступая настойчивому и более чем странному требованию своего сына. Смущённый и испуганный, Кэсерил повиновался. Сняв плащ и тунику, он повесил их на согнутую руку и стиснул зубы, пытаясь держаться с достоинством, чтобы снести любые последующие унижения.
— Вы Кэс! Вы Кэс! — закричал Бергон. Хмурость на его лице сменилась безумным оскалом, и он засмеялся. О боги! Принц сумасшедший! После всех этих скачек по горам и равнинам… он не подходит Исель.
— Да, мои друзья зовут меня так… — Кэсерил оборвал фразу, ибо принц раскинул руки и обнял его, чуть не оторвав от земли.
— Отец, — радостно закричал Бергон, — это он! Это тот человек!
— Что… — начал Кэсерил, потом вгляделся в его лицо попристальнее, прислушался к голосу… и губы его тоже раздвинулись в неудержимой улыбке. «Мальчик вырос!» Представить его годом младше, ниже на четыре дюйма, без тени пробивающейся бороды, с бритой головой, неловким подростком, обгоревшим на солнце… — Пятеро богов, — выдохнул он. — Денни? Денни!
Принц схватил Кэсерила за руки и поцеловал их.
— Куда ты делся? Когда я добрался до дома, то неделю пролежал больной, а когда наконец смог послать за тобой человека, ты уже исчез. Я нашёл почти всех с корабля, но никто не знал, где ты.
— Я тоже лежал больной в приюте Матери в Загосуре. А потом я… э-э… пошёл домой, в Шалион.
— Здесь! Ты был здесь всё это время! Ах, чтоб меня разорвало! О-о! Но я посылал людей в госпитали и приюты — как же они не нашли тебя? Я решил, что ты, наверное, умер от ран — они были ужасны.
— Я был уверен, что он мёртв, — медленно проговорил Лис, наблюдавший за ними, — раз он не пришёл за наградой, коей обязан ему с тех пор мой Дом.
— Я не знал, что это принц Бергон…
Седые брови Лиса недоверчиво вскинулись.
— Правда?
— Да, отец, — подтвердил принц. — Когда головорезы моего покойного брата похитили меня, они не сказали рокнарскому капитану, кто я. Должно быть, хотели, чтобы я попросту умер на галере.
— Хранить этот секрет глупо, принц, — упрекнул Кэсерил. — Рокнарцы не тронули бы вас в надежде на выкуп.
— Да, несомненно, в надежде на огромный выкуп и политические уступки со стороны моего отца, если бы я позволил себе стать заложником своего имени. — Челюсти Бергона сжались. — Нет. Я не собирался помогать им играть в эти игры.
— Так, значит, — сказал Лис странным голосом, внимательно глядя на Кэсерила, — значит, вы прикрыли собой не принца Ибры, спасая его от осквернения, а просто какого-то случайного мальчишку.
— Мальчишку-раба, милорд. — Губы Кэсерила скривились, когда он понял, что Лис гадает — был его поступок геройством или глупостью.
— Я сомневаюсь в вашем рассудке.
— Я и сам уверен, что был тогда наполовину безумен, — любезно согласился Кэсерил. — Я находился на галерах с тех самых пор, как меня после падения Готоргета продали в рабство.
Глаза Лиса прищурились.
— О, так вы тот самый Кэсерил?
Кэсерил утвердительно кивнул, мысленно интересуясь, что именно знает Лис о той неудачной кампании, затем развернул тунику. Бергон поспешил помочь ему одеться. Кэсерил чувствовал на себе неотступные взгляды всех находившихся в кабинете, включая Ферду и Фойкса. Он улыбнулся, сдерживая рвущийся наружу смех, хотя в глубине души его уже зарождался новый страх, природы которого он ещё не понимал.
«Как долго я шёл по этому пути?»
Он вытащил из пакета последнее письмо и отвесил глубокий поклон принцу Бергону.
— Как говорится в документе, переданном мною вашему уважаемому отцу, я представляю здесь благородную прекрасную леди и прибыл не только к нему, но и к вам. Наследница Шалиона просит вашей руки. — Он протянул ошеломлённому Бергону запечатанное послание. — Теперь я предоставляю принцессе Исель возможность самой говорить от своего имени, ибо она превосходно справится с этим благодаря своему ясному уму, естественному праву и священной цели. Потом я должен буду о многом побеседовать с вами, принц.
— Я страстно желаю выслушать вас, лорд Кэсерил, — и Бергон, окинув взглядом кабинет, пристроился у застеклённой двери, где вскрыл письмо и прочитал его, удивлённо улыбаясь.
Изумление читалось и на лице старого Лиса, хотя улыбки на нём не было. Кэсерил был уверен, что заставил скакать мысли рея галопом. Для своих же мыслей он сейчас молился о крыльях.
