– Дед контролирует. Этот секрет давно не секрет для
десятка граждан.
– Правильно. Но контролирует он все это не напрямую.
Для этого и его наглости не хватит, да и в дерьме возиться ему неохота.
– И кто… – начала я.
– Кто-кто, конь в пальто. Тагаев, конечно. Только не
вздумай брякнуть где-то об этой страшной-престрашной тайне.
– Ух ты, е-мое, – простонала я и даже зажмурилась,
так мне тошно стало.
– Вот-вот, никогда бы я тебе этого не сказал, если б…
Ну, ты поняла.
– Да уж как не понять, – фыркнула я и грязно
выругалась, что совершенно неприлично для скромной девушки, каковой я в душе
являюсь.
– А если поняла, то сделай следующее: сегодня же
позвони Питиримову, передай от меня большой привет и скажи: будем очень
благодарны, если вовремя узнаем, что в нашей богадельне творится, а интересует
нас буквально все, даже самые незначительные события, а про значительные и
говорить нечего. Сделаешь или самому звонить?
– Сделаю, – ответила я, в душе слегка удивляясь.
Питиримов Виктор Иванович, мужичок тихий и какой-то серенький, в охране Деда
заметных должностей он никогда не занимал и вообще, казалось, звезд с неба не
хватал. Правда, Лялин к нему относился уважительно, и Ларионов, сменивший его
на боевом посту, тоже. Что ж, Лялину видней.
– Вот и отлично. На работу ко мне тоже позвони, спроси
Володю. Парень серьезный, к нему, в случае чего, можно смело обратиться.
– У меня дома две пушки, возможно, с большим прошлым,
что с ними делать, не знаю. Вешнякову не сдашь, придется объяснять, а объясню,
чего доброго привлечет к уголовной ответственности. Он последнее время
свирепеет на глазах.
– Это потому, что ему подполковника не дают. Пушки
Володе отдашь. Теперь топай.
Слова Лялина о дворцовых тайнах не шли из головы, я
продолжала мысленно материться и даже пару раз пробормотала вслух:
– Ну, Дед…
Лучше от этого мне не становилось, что совершенно
неудивительно. Я посоветовала себе наплевать на тайны Деда и продолжить
следствие. В размышлениях вновь вернулась к Сафронову, а от него к его бывшей
супруге. Так как супруга ушла от Петра к молодому человеку, по слухам, из
команды все того же Сотника, я включила ее в свой список под номером один, но
встреча с ней могла вызвать трудности, коли уж Тагаев в настоящее время был с
Сотником в состоянии войны, а сам Сотник, по непроверенным данным, скрывался
от возмездия.
Однако, вопреки ожиданиям, бывшая госпожа Сафронова, а ныне
Талалихина, встретиться со мной не отказалась, правда, для начала
поинтересовалась, откуда меня черт принес и чего мне надо. Я доходчиво растолковала,
что нахожусь на службе государевой (иногда соврать не грех), расследую дело об
убийстве, произошедшем на яхте бывшего супруга, и у меня есть к ней вопросы.
– Я-то здесь при чем? – удивилась она, потом
вздохнула и добавила: – Ладно, приезжайте.
И я поехала.
Квартира, оставленная Петром супруге, поражала размерами и
шикарной отделкой, правда, уже наметились перемены не в лучшую сторону:
зеркало в холле было разбито, телефон на подставке обмотан изолентой, а пятна
на стенах кухни прозрачно намекали на то, что хозяева любили поупражняться в
метании различных предметов.
На мое удостоверение женщина даже не обратила внимания,
кивнула и пригласила на кухню, хотела напоить кофе, но его в доме не
оказалось. Мадам Талалихиной Алле Геннадьевне на вид было лет тридцать, под
глазом синяк, волосы всклочены, пеньюар, в котором меня встретили в два часа
дня, не худо бы было постирать.
– Как там Петечка? – спросила она. – Небось
из-за Верки своей расстраивается? – Помолчала и добавила: – Верку жалко,
нормальная баба. Чокнутая, но мне нравилась. Что у вас ко мне за вопросы?
– Обычные. Почему расстались с Сафроновым, к примеру?
– Так он, поди, все рассказал? Почему расстались? Да
потому что дура. Нашла себе… Петечка тихий, с ним тоска смертная, а здесь
ураган страстей. Синяк видите? Это я у подруги задержалась. Конечно,
задержалась надолго, но в морду-то зачем? – Она достала бутылку мартини,
кивнула на нее и предложила: – Хотите?
– Нет, спасибо.
– Ах да, вы же на службе. Может, я бы с Петечкой не
развелась, не застукай он меня с этим козлом. Да и я хороша, чего было мужика
к себе в дом тащить? Выпила лишнего, не рассчитала… – Она налила полстакана и
принялась вертеть его в руках. – Честно говоря, я-то думала, подуется
немного и простит, А он уперся как баран, даром что тихоня. Ну и на развод
подал. Я, конечно, разозлилась и в сердцах согласие дала. За козла этого замуж
вышла. Вот уж дура так дура.
– А где он, кстати? – проявила я интерес.
– Муженек-то? Хрен его знает. Выгнала. Вчера тут такая
баталия была…
– У подруги задержались?
– Денег попросила. Хотела в Испанию махнуть. Вот тебе и
Испания. Хорошо хоть в квартиру его не прописала, бог отвел.
– Сафронов вам квартиру оставил?
– Квартиру и машину. А денег ни копейки. Козел-то мой
хвастался, что у него денег куры не клюют, оказалось, потому что клевать
нечего.
– С Сафроновым у них какие отношения?
– Какие могут быть отношения? Виделись один раз… зато
какой.
– Дошло до рукопашной?
– Что вы. Петечка тихий, он драться не умеет, к тому же
козел мой на голову выше и в два раза шире, чего с ним драться-то, зубов
лишаться? Не знаю, жив ли мой придурок, смурной какой-то, и по телефону
звонили раз пятнадцать, чего-то у них там не заладилось.
– Где? – невинно поинтересовалась я. Она залпом
выпила и усмехнулась:
– А то не знаете. В ментовке работаете и не знаете?
Муж у меня бандит, тюрьма по нему плачет. – Она и сама горько зарыдала,
размазывала слезы по лицу и причитала: – Дура я, дура… А вы чего
пришли-то? – внезапно осенило ее. – Вы что думаете: мой каким-то
боком к этим убийствам? С ума сошли, зачем ему?
– А правда, что вы мужу после развода расправой
грозили? – еще больше раззадорила ее я.
– Ну, может, и грозила. Так это в сердцах.
– Знаете, как бывает…
Она не дала мне договорить.
