Теперь сомнения оставили меня, ни у кого из мужчин, что
прибыли на яхте, светлых до плеч волос не было. Мачо волосаты, но брюнеты,
причем жгучие, у остальных короткие стрижки. Значит, был на острове еще
мужчина, который потом, скорее всего, оказался на яхте. Хотя ничто не мешает
ему быть туристом, проводящим в одиночестве выходной на острове. Но что-то
подсказывало мне: я на верном пути. Однако бывает, что мое шестое чувство
шутит со мной шутки.
Задав еще несколько вопросов, скорее для порядка, к
примеру, сможет ли женщина узнать того парня, на что женщина задумалась и
ответила: “Разве что по волосам, если со спины увижу”, я простилась и в
сопровождении Федора Ивановича направилась к своей машине. Времени я потеряла
много, но все же не совсем впустую.
В город я вернулась после обеда. Еще в дороге меня застал
звонок Вешнякова.
– Начальству моему шею намылили, а начальство,
соответственно, мне. Еще указали на недопустимость моего поведения, мол,
случайные люди… Слышишь? Случайные люди – это ты. Так рассвирепели, я уж
думал, от дела отстранят, вот было бы счастье…
– Не повезло?
– А когда мне везло?
– С Тагаевым говорил по поводу его гостевания в
квартире Веры?
– Нет. И не подумаю, пока чего-нибудь существенного не
накопаю. Что пацан?
– Похоже, был на острове дядя, отдыхал в одиночестве.
Мать мальчишки тоже его видела, примет никаких, кроме того, что волосы
красивые: до плеч и кольцами вьются. В общем, надо искать блондина с роскошными
волосами, рост примерно метр восемьдесят.
– И всех делов-то? Найдем в три счета.
Настроение Вешнякова мне было понятно, и я лишь покаянно
вздохнула.
– Ты пока у меня не появляйся, – тоже вздохнул
он. – И вообще, в самом деле поаккуратней. Если Тагаев… ты женщина, и я
боюсь подумать…
– Курица не птица, баба не человек, – изрекла я.
– Дура ты, Ольга, – в сердцах заявил Вешняков, а
я, вернувшись в город, отправилась по злачным местам с фотографиями Анны и
Веры. Я ничуть не сомневалась, что ребята Лялина проделают все это лучше меня,
но чем-то занять себя надо?
Один кабак сменял другой, а толку от этого не было никакого,
то есть говорили со мной охотно, потому что во многих заведениях я была своим
человеком, и Веру тоже знали, но на вопрос: с кем она была, пожимали плечами, с
мужчинами, разными, а с кем конкретно – ни-ни, такое беспамятство на людей
нападало, что просто беда. Сашка с удивлением поглядывал на меня из сумки и
даже выказал беспокойство, наверное, решил, что я вернулась к прежним
привычкам. Я и в самом деле подумывала, а не выпить ли, то есть, не напиться ли
от души, раз все в моей жизни так нескладно: Дед, да еще эти убийства… Дед,
кстати, объявился часам к трем.
– Сегодня заехать не смогу, – сообщил он коротко, –
два дня буду в Москве.
– Ага, – буркнула я.
– Что “ага”?
– Ага, в смысле счастливого пути.
– Хорошо, я сейчас приеду.
– Ты же знаешь, больше всего на свете я не люблю
жертвы, как свои, так и чужие. Пару дней я и без тебя проживу.
– Я люблю тебя, – сказал он совсем другим тоном,
надо полагать, в этом месте мне надлежало расплакаться и почувствовать себя
счастливой, но странное дело, счастьем даже и не пахло, а реветь мне совершенно
не хотелось.
– Я тебя тоже, – бодро ответила я, хотела заказать
мартини, но наш разговор отбил охоту и к выпивке.
И вновь пошли мы с Сашкой из одного кабака в другой, пока не
оказались в заведении моего приятеля Володи, известное потрясающим мужским
стриптизом. Было время, я проводила здесь все свои вечера, в основном потому,
что Вовка кормил бесплатно по доброте душевной или по какой-то иной причине, к
примеру, видел во мне власть, точнее, человека, ей прислуживающего. Впрочем,
шоу мне тоже нравилось, в особенности один стриптизер по имени Спартак. Правда,
уже полгода, как он не работал, сменил профессию. Сюда я в настоящий момент
забрела, что называется, “по дороге”. Если Вера здесь и появлялась, то Тагаев
вряд ли. Он не производил впечатления человека, падкого до мужского стриптиза.
Сашка, сообразив, куда мы идем, радостно тявкнул. Здесь его любили и считали
умнейшей собакой, что было, кстати, истиной, не требующей доказательств.
Парень, дежуривший у двери, весело меня поприветствовал. Пока я заходила в
дамскую комнату, чтобы придать себе вид кокетливой дамочки, в холле появился
Володя, раскинул руки и пропел:
– Кого я вижу. А похорошела как… красавица…
Венера. – Мы обнялись и расцеловались. – Рад, что не забыла меня.
Ужинать будешь?
– Не откажусь.
– В зале или в кабинете?
– Лучше у тебя.
– С тех пор как от нас ушел Спартак, смотреть особо не
на что. Правда, пара ребят подают надежды. Не хочешь взглянуть?
– В другой раз.
– Ага, – кивнул Володя и едва заметно нахмурился.
Мы прошли в его кабинет, у окна стоял столик, который быстро сервировали.
Когда официант ушел, мы выпили по рюмке, и Володя сказал: – Ну, если стриптиз
тебя не интересует, значит, ты по делу.
– Брось, какие у меня теперь дела? Так… любопытство.
– Я слышал, девку зарезали и ты там каким-то боком…
– Точно, – не стала я лукавить и выложила на стол
фотографию Анны, а через минуту смогла убедиться, как затейливо переплетаются
нити судеб, или что там еще может переплетаться на небесах? Словом, где не
ждала, там и натолкнулась на золотую жилу.
– Я ее знаю, – кивнул Володя, взяв фото в руки. –
Захаживала. Вместе со своей подругой, Веркой. Черт, фамилию не помню, муж у
нее был большой шишкой, но умер, уже давно.
– Нежданова, – подсказала я.
– Точно.
– Она бывала здесь?
– Спрашиваешь. Каждый вечер, ну, может, я
преувеличиваю, во всяком случае, часто. Странно, что ты ее не помнишь, дамочка
заметная. Свербит в одном месте, вот и цеплялась к моим парням. Ты знаешь, я на
это сквозь пальцы смотрю, если не здесь, то ради бога, меня не касается. Потом
Верка вдруг к нам ходить перестала, мне сказали, подалась в “Амазонку”, там шоу
лесбиянок. Вообще она на этом деле была помешана. Где-то с месяц опять у нас
объявилась, запала тут на одного парня, на Эдика, блондин, высокий, еще волосы
в косу заплетает.
– Помню.
– Ну, вот… Я слышал, ее тоже?..
– Да. Сначала Анну, потом ее.
