А теперь она чувствовала себя сбитой с толку, и все — из-за Тони. Неужели он для нее важнее работы, которая прежде наполняла ее жизнь смыслом? Или она взбунтовалась против нового начальника, возомнившего ее заводной мышкой? Может, ею движет решимость доказать ему, что она имеет право работать так, как считает нужным?
Каким бы ни был ответ, поразмыслить над ним Кэрол не успела. Перед ней, нервно постукивая ногой по полу, стояла Ванесса Хилл. Она с трудом сдерживала ярость, первой жертвой которой стал ни в чем не повинный ковер.
— Мне казалось, мы обо всем договорились, — клокоча от гнева, прошипела она.
— Я ни с кем ни о чем не готова договариваться, пока не доберусь до истины, — покачала головой Кэрол. — А, как я успела заметить, с вами до истины не докопаешься. — Кэрол покосилась на Бэттани и добавила: — Не думаю, что нам стоит продолжать беседу здесь — вы же не хотите, чтобы подчиненные начали сплетничать у вас за спиной?
На сей раз Ванесса отвела Кэрол не в свой кабинет, а в небольшую комнату недалеко от приемной. По обеим сторонам массивного журнального столика из гранита стояли кожаные диваны. На стенах висели копии многоцветных картин Густава Климта. Должно быть, на клиентов эта комната производит впечатление, подумала Кэрол. Сама она осталась равнодушной к ее интерьеру.
Ванесса уселась на один из диванов.
— Я ясно дала понять, что больше не буду отвечать на твои идиотские вопросы, — скучающим тоном изрекла она.
Кэрол проигнорировала эту реплику.
— Одной из моих обязанностей является расследование старых нераскрытых дел, так называемых «висяков». На днях ко мне попало одно такое дело. Нападение на мужчину в Сэвил-парке. Ничего не напоминает?
Ванесса едва заметно вздрогнула.
— Ближе к делу, — прошипела она.
— Вы сообщили полицейским, что во время прогулки в парке со своим женихом, Эдмундом Артуром Блайтом, подверглись нападению грабителя. Затем события вышли из-под контроля, и нападавший пырнул Эдмунда ножом. Тот чудом избежал смерти. А потом вдруг неожиданно решил уехать из города.
— Что за идея — ворошить прошлое? — В голосе Ванессы послышались угрожающие нотки.
Кэрол вспомнилась песня Боба Дилана про женщину, которая никогда не спотыкалась — потому что ей некуда было падать. Вот и с Ванессой происходит нечто подобное, с той лишь разницей, что она, судя по всему, никогда не спотыкается потому, что не признает вероятности падения.
— Кто-то же должен во всем разобраться. Тони заслуживает правды. Он хочет знать, почему его отец вас бросил. И, если вы честно не расскажете мне, что произошло, я заново открою это дело и возьмусь за расследование. Ваши показания не внушают мне доверия. Я переверну вашу жизнь с ног на голову, заявлю, что спустя годы после инцидента вы попытались лишить сына Блайта законного наследства. Этого достаточно, чтобы завести против вас дело. Поверьте, Ванесса, я такая же стерва, как и вы, и я с удовольствием буду вгонять вам иголки под ногти, пока вы не ответите на все мои вопросы.
— Да как ты смеешь! Я буду жаловаться твоему начальству! — не сдерживая злости, заорала Ванесса, и Кэрол поняла, что одержала победу.
Она равнодушно пожала плечами:
— Вы, очевидно, не знаете, что расследование может продолжаться очень долго. И все это время ваша жизнь будет филиалом ада на земле. Не слишком приятная перспектива, правда? Наверное, вас не очень обрадует, когда желтые газетенки начнут склонять на все лады ваше имя. Да и имя вашей компании тоже — в конце концов, на дворе кризис, и люди считают каждое пенни, прикидывая, стоит тратить его на тренинги и консалтинга или нет.
— Будь Тони мужчиной, придушил бы тебя на месте, — заявила Ванесса. — Впрочем, он такой же жалкий слизняк, каким был и его папаша. — Скрестив ноги и сложив руки на груди, она спросила: — Так чего ты от меня хочешь?
— Хочу знать, что произошло тем вечером и почему Эдди сбежал из города. Хочу также знать, почему вы никогда не рассказывали об этом Тони.
Ванесса бросила на Кэрол долгий оценивающий взгляд:
— Что бы ты сказала, если бы мужчина, которому ты отдала руку и сердце, оказался бы бесхребетным трусом? Как только тот бандит вытащил нож, Эдди превратился в желе. Предлагал ему бумажник, умолял оставить нас в покое. Плакал. Можешь себе представить? У него слезы катились градом, сопли текли из носа, как у какого-то карапуза. Жалкое зрелище. Того амбала это привело в восторг. Он издевался над Эдди. — Ванесса замолчала, покачивая туда-сюда ногой. Кожаная туфелька поблескивала в солнечных лучах. — Потом потребовал мои украшения — обручальное кольцо и золотой браслет, подарок Эдди. Тогда я пнула его ногой в промежность. После этого он взбесился, пырнул Эдди ножом и убежал.
— А вы не вините себя в том, что произошло? — спросила Кэрол, прекрасно зная, что услышит в ответ.
— Себя? Вообще-то это не я валялась там на коленях, моля о пощаде. Наоборот, я вступилась за нас обоих, сделала то, что должен был сделать Эдди. Он был трус, и тот бандит сразу это понял. Потому и напал на него, а не на меня — понимал, что я ему спуску не дам. А себя я виню только в том, что поздно сообразила, с кем связалась. Эдди — тряпка, а не мужик. — Презрение сочилось из каждого слова Ванессы, как кровь из растерзанной мясником туши.
— А почему Эдди закрыл бизнес и уехал из города?
— Потому что трясся от страха. Благодаря газетчикам весь город знал, что он не сумел постоять за себя. И за меня. Над ним все смеялись. Еще бы, такой крутой бизнесмен, а испугался какого-то грабителя. Он не вынес позора. Ну а я к тому времени его уже бросила, так что в родном городе его ничто не держало.
— Вы его бросили, пока он лежал в больнице?
— А что, надо было ждать, пока он выпишется? — равнодушно отозвалась Ванесса. — Он не оправдал моих надежд, вот и все.
Столь безжалостный эгоизм даже завораживает, подумала Кэрол. Казалось, ничто на свете не способно поколебать самоуверенность Ванессы. Удивительно, что с такой мамашей Тони вырос почти нормальным человеком.
— Но никого так и не арестовали? — спросила Кэрол.
— Нет. В те времена копы были такими же бездельниками, как и сейчас. По-моему, они даже и не пытались ничего делать. Если бы грабитель меня изнасиловал, возможно, это заставило бы их шевелиться. Но на Эдди они смотрели как на богатого придурка, который не сумел постоять за себя и в общем-то получил по заслугам.
Кэрол слова Ванессы не убедили. В шестидесятых годах уровень преступности был гораздо ниже сегодняшнего, и полиция просто не могла спустить на тормозах расследование вооруженного нападения, даже если принять на веру теорию Ванессы о классовой неприязни, которая совсем не вязалась со словами Алана Майлса, описывавшего Эдди как обыкновенного местного паренька, выбившегося в люди. Своими разглагольствованиями Ванесса дала Кэрол повод, и та не удержалась от подколки:
