Тень Дюпона металась по кухне резкими угловатыми скачками. Он ждал, пока Атанагор и Мартен закончат трапезу, чтобы убрать со стола.
Тем временем Мартен в форме диалога докладывал своему патрону о событиях текущего дня.
— Что нового? — спросил Атанагор.
— Ничего, если вы хотите знать про саркофаг, — ответил Мартен.
— Какой саркофаг? — спросил Атанагор.
— То-то и оно, что никакой. Нет саркофага, — сказал Мартен.
— Но рыть продолжают?
— Продолжают. По всем направлениям.
— Как только сможем, выберем одно направление.
— Говорят, в наших краях появился человек, — сказал Мартен.
— Чем он занимается?
— Он приехал на 975-м автобусе. Его зовут Амадис Дюдю.
— Ага, — вздохнул Атанагор, — им все же удалось подцепить пассажира.
— Он уже устроился, — сообщил Мартен. — Выбил себе письменный стол и строчит письма.
— У кого выбил?
— А кто его знает! Во всяком случае, работает не покладая рук.
— Любопытно.
— Вы про саркофаг?
— Слушайте, Мартен, неужели вы думаете, что мы каждый день будем находить по саркофагу?
— Но ведь мы ни одного еще не нашли...
— Это лишний раз доказывает, что встречаются они нечасто.
Мартен досадливо тряхнул головой.
— Место — дрянь. Пустая затея, — сказал он.
— Мы только начали, — заметил на это Атанагор. — Вы уж больно торопитесь.
— Простите, учитель, — сказал Мартен.
— Ничего страшного. За это вы мне напишете к вечеру двести строчек.
— Что именно, учитель?
— Переведите мне на греческий какое-нибудь леттристское стихотворение Изидора Изу
[24]
. Выберите, какое подлиннее.
Мартен отпихнул стул и вышел. Сидеть придется часов до семи вечера, не меньше... Это в такую-то жару...
Закончив обед, Атанагор покинул палатку и снова взялся за молоток: ему предстояло отбить лишние слои с внутренней поверхности грецкого горшка. Атанагору хотелось закончить побыстрее: личность вышеназванного Амадиса Дюдю сильно заинтересовала археолога.
Горшок представлял собой высокую посудину из грубой глины; на дне его был изображен глаз, который наполовину скрывали позднейшие известковые и кремнистые наслоения. Аккуратными ударами молотка Атанагор сбил каменные образования, высвободив радужку и зрачок. Обозначился красивый голубой глаз, несколько суровый, с изящно загнутыми ресницами. Атанагор старался смотреть в другую сторону, чтобы уклониться от настойчивого вопроса, сквозившего во взгляде керамического соглядатая. Закончив расчистку, археолог наполнил горшок песком, дабы не видеть больше глаза, перевернул его вверх дном и несколькими ударами молотка разбил на мелкие кусочки. Затем он собрал осколки. Теперь горшок занимал мало места и без труда мог поместиться в один из стандартных ящиков, в которых археолог хранил свою коллекцию. Именно такой ящичек Атанагор извлек из кармана.
Покончив с горшком, он распрямился и зашагал в том направлении, где, по его мнению, находился Амадис Дюдю. Если последний проявит к Атанагору расположение, значит, он заслуживает внимания. Безошибочное чутье, которому Атанагор всегда доверял, и теперь привело его к нужному месту. Амадис Дюдю сидел за письменным столом и звонил по телефону. Под левым его локтем, поверх отощавшей папки с писчей бумагой, лежал опившийся бювар со следами интенсивной работы; рядом высилась стопка готовых к отправке писем; в мусорной корзине доживала свой век уже прочитанная корреспонденция.
— Вы не знаете, где здесь можно пообедать? — спросил Дюдю Атанагора, заслонив трубку рукой.
— Вы слишком рьяно работаете, — сказал археолог. — Под таким солнцем голова скоро варить перестанет.
— Ну что вы, прелестное место, — заверил его Амадис. — И столько всего надо сделать.
— А где вы нашли письменный стол?
— Письменный стол найти нетрудно. Я без стола не могу работать.
— Вы вправду приехали на 975-м?
Должно быть, собеседник Дюдю потерял терпение, потому что трубка принялась извиваться. Недобро улыбнувшись, Амадис выхватил из пенала булавку и воткнул ее в одну из черных дырочек. Трубка перестала корчиться, и Дюдю смог положить ее на рычаг.
— Так что вы говорили? — спросил Амадис.
— Я говорил: вы действительно приехали на 975-м?
— Да, это очень удобно. Я каждый день на нем езжу.
— Я вас никогда здесь раньше не видел.
— Я не всегда езжу именно на этом 975-м. И потом, как я уже сказал, здесь очень много дел. Попутный вопрос: не подскажете ли вы, где можно пообедать?
— Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, — предположил Атанагор. — Откровенно говоря, со дня моего приезда я ни разу об этом не задумывался. Еду я привез с собой. И потом, всегда можно наудить рыбы в Гиглионе.
— Вы давно здесь?
— Пять лет, — сказал археолог.
— Значит, вы хорошо знаете эти края?
— Неплохо. Правда, я больше работаю под землей. Там, знаете ли, такие силурийско-девонские складки и всякие чудеса. Еще мне нравятся некоторые участки плейстоцена. Я нашел там город — Глюр назывался.
— Никогда не слышал, — сказал Амадис. — А что сверху?
— Это надо спросить у Мартена. Он мой фактотум.
— Он педераст? — спросил Амадис.
— Педераст, — ответил Атанагор. — Но он любит Дюпона.
— Меня это не касается. Тем хуже для Дюпона.
— Вы заставите его страдать, — сказал Атанагор, — и он бросит мне готовить.
— Ну и что, ведь есть же ресторан.
— Вы в этом уверены?
— Идите за мной, — сказал Дюдю. — Я приведу вас куда надо.
Он поднялся, задвинул стул. В желтом песке мебель крепко стояла на своих ногах.
— Хорошо, что песок. Чистенько, — заметил Амадис. — Мне здесь нравится. А что, ветра у вас никогда не бывает?
— Никогда, — ответил археолог.
— Пошли спустимся по этой дюне. Там за ней ресторан.
Из песка торчала длинная жесткая трава зеленого цвета. Ее глянцевые стебли отбрасывали узкие тени. Подошвы путников касались земли совсем бесшумно и оставляли круглые, конусообразные следы.
— Я становлюсь совсем другим человеком, — сказал Амадис. — Тут воздух целебный.
