— Решите сами, — бросил профессор. — Мне пора на обход. Шмонт, того гляди, проснется.
Практикант разжал объятия, и Анна рухнул на пол.
— Может, я его вместо стула на кровать?.. — робко предложил он.
Стул ответил мерзким скрипучим хихиканьем.
— Оставьте стул в покое, — сказал Жуйживьом. — Если вы и дальше не прекратите на него наговаривать...
— Ладно, — пробурчал студент-медик, — а тот, второй, — пусть, что ли, так и лежит?
— Дело ваше.
Профессор оправил белый халат, вышел мягким, пружинистым шагом и исчез в меандрах покрытого лаком коридора.
Оставшись в палате один, студент медленно приблизился к стулу и подарил его взглядом, исполненным ненависти. От усталости веки его ежеминутно смыкались. Вошла медсестра.
— Вы давали ему судно? — спросил практикант.
— Давала.
— Ну и что?
— У него глисты, оксиуры. Деревянные. А один раз он сам встал. Оказывается, он ходит иноходью. Ужасно неприятное зрелище. Я была просто в ужасе.
— Сейчас устрою ему осмотр, — сказал практикант. — Дайте мне чистую пеленку.
— Пожалуйста, — сказала медсестра.
У него даже не было сил запустить руку ей промеж ног, хотя она, как обычно, распахнула халатик. Медсестра обиженно сунула ему пеленку и удалилась, громыхая эмалированными лотками.
Студент уселся на кровать и отогнул простыню. Он старался не дышать, потому что стул скрипел и крякал почем зря.
8
Когда Жуйживьом вернулся с обхода, практикант спал мертвым сном у кровати Корнелиуса, перевалившись через бесчувственное тело Анны. Что-то неприметно изменилось на соседней койке. Профессор быстро откинул простыню. Под ней лежал стул Людовика XV, ножки его одеревенели. Он постарел на двадцать лет. Холодный и окоченевший, он напоминал скорее мебель Людовика XVI. Спинка его сделалась напряженно-прямой и красноречиво говорила о мучительной предсмертной агонии. Дерево имело теперь голубовато-белесый оттенок, что не укрылось от профессорского ока. Он обернулся и ударил студента ботинком в голову. Тот не шелохнулся, только захрапел. Профессор опустился рядом с ним на колени и стал его трясти.
— Эй, вы что, спите, что ли? Что вы тут натворили? Практикант заворочался и приоткрыл мутный глаз.
— Что тут у вас произошло? — снова спросил Жуйживьом.
— Укололся... — промямлил практикант. — Тоже эвипан. Очень спать...
Он сомкнул веки и снова разразился храпом. Жуйживьом затряс его сильнее:
— А что со стулом? Практикант вяло хихикнул:
— Стрихнин.
— Сукин вы сын! — сказал Жуйживьом. — Придется поставить его на место и сменить обивку.
Он встал с оскорбленным видом. Практикант спал блаженным сном, а вместе с ним Анна и Корнелиус. Жуйживьом зевнул, осторожно снял стул с кровати, поставил его на пол. Раздалось последнее, уже мертвое поскрипывание, и профессор опустился на сиденье. Голова его стала раскачиваться из стороны в сторону, и в тот момент, когда она нашла наконец удобное положение, кто-то постучал в дверь. Профессор не услышал. Тогда Анжель постучал снова и вошел в палату.
Жуйживьом обратил на него остекленевшие, потерявшие всякое выражение глаза.
— Никогда не сможет летать, — пробормотал он.
— Что вы говорите? — вежливо переспросил Анжель. Профессор еле боролся со сном, но, сделав над собой неимоверно тяжкое усилие (весом в несколько килограммов), произнес:
— Никогда «Пинг-903» не сможет летать в этих условиях. Это говорю вам я, Жуйживьом!.. Здесь столько деревьев!
— А может быть, вам поехать с нами? — сказал Анжель.
— С кем это с вами?
— С Анной и со мной. И еще с Рошель.
— Куда это?
— В Экзопотамию.
Полог Морфея приподнялся над головой профессора, и бог сна собственноручно бросил ему на темечко камень. Жуйживьом мгновенно проснулся.
— Пропади я пропадом, ведь это пустыня!
— Совершенно верно, — подтвердил Анжель.
— Так это же то, что мне нужно!
— Значит, вы согласны?
— Согласен на что, черт подери? — воскликнул профессор, переставая понимать, что к чему.
— Как, разве господин Шмонт не предлагал вам работу?
— Господин Шмонт переел мне плешь, — сказал Жуйживьом. — Вот уже неделя, как я колю ему эвипан, чтобы он оставил меня в покое.
— Но ведь он хотел всего лишь предложить вам место в Экзопотамии: главный врач лагеря.
— Какого еще лагеря? И когда?
— Лагерь железнодорожного строительства там, в пустыне. Работы начнутся через месяц. А отправляться надо завтра. Едем мы с Анной и Рошель.
— Кто такая Рошель?
— Приятельница.
— Хорошенькая? — Жуйживьом выпрямил спину и подтянулся.
— Хорошенькая. Во всяком случае, мне так кажется.
— Значит, вы влюблены, — со знанием дела заметил профессор.
— Да нет, что вы! — запротестовал Анжель. — Она любит Анну.
— А вы любите ее?
— Да, — сознался Анжель. — И просто необходимо, чтобы Анна любил ее тоже, раз она его любит. Она была бы так счастлива!
Жуйживьом почесал нос.
— Это, конечно, ваше личное дело, но остерегайтесь подобных рассуждений. Значит, вы считаете, что там достаточно места для запуска «Пинга-903»?
— Там места сколько хотите.
— А вы почем знаете?
— Я инженер.
— Великолепно! — сказал профессор и нажал на кнопку у изголовья Корнелиуса.
— Потерпите немного, — сказал он Анжелю, — сейчас мы их разбудим.
— Но как?
— Очень просто, — объяснил Жуйживьом. — Уколоть как следует — и готово дело!
Он замолчал и погрузился в размышления.
— О чем вы думаете? — спросил Анжель.
— Я возьму с собой ассистента, — сказал профессор. — Очень честный молодой человек... — Ему вдруг стало неуютно сидеть на стуле, но он продолжал: — Надеюсь, у них найдется место и для Крюка. Это прекрасный техник.
— Разумеется, найдется, — сказал Анжель.
Вошла медсестра и принесла все необходимое для уколов.
ПАССАЖ
А сейчас настало время остановиться на минуту, потому что даже в обычных главах напряжение все время будет нарастать. Могу объяснить почему: у нас уже имеется девушка, притом красавица. Будут еще и другие, а при таких обстоятельствах жди перемен.
